Игорь Анатольевич ДАМАСКИН
 СТАЛИН И РАЗВЕДКА


 Темные предания гласят, что некогда Горюхино было село богатое и обширное, что 
все жители оного были зажиточны, что оброк собирали единожды в год… В то время 
всё покупали дешево, а дорого продавали. Приказчиков не существовало, старосты 
никого не обижали, обитатели работали мало, а жили припеваючи, и пастухи 
стерегли стадо в сапогах. Мы не должны обольщаться сею очаровательною картиною. 
Мысль о золотом веке сродна всем народам и доказывает только, что люди никогда 
не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают 
невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения. 

    А. С. Пушкин. «История села Горюхина»




 В ту пору (накануне войны) обнаружилось немало и других ошибок, так что не 
станем списывать все за счет «неправильной оценки положения Сталиным». Ему — 
свое, нам — свое.

     Народный комиссар военно-морского флота, Герой Советского Союза, Адмирал Н.
Г. Кузнецов. 

    «Накануне. Военные мемуары»



 Глава 1
 У ИСТОКОВ



 Коба

 12 июня 1907 года. Ясное солнечное утро. На Эриванской, центральной площади 
Тифлиса, обычное оживление. Стук колес экипажей по брусчатой мостовой, громкий 
говор разноплеменной толпы. Щеголеватый офицер прохаживается по площади, 
остроумными замечаниями сгоняя с нее на тротуары разгулявшихся пешеходов, 
подальше от того места, где через несколько мгновений развернутся главные 
события.
 На площади показывается казачий конвой, сопровождающий экипаж. В нем мешок с 
деньгами, в котором ни много ни мало 341 (по другим данным 241) тыс. рублей.
 10 часов 45 минут… И вдруг страшной силы взрывы сотрясают воздух. С разных 
сторон в сторону конвоя летят бомбы — в солдат, под колеса экипажа, под ноги 
лошадей. Все смешивается в дыму и огне взрывов. Дикие вопли, стоны, ржание 
лошадей, звон лопнувших в окнах городской управы стекол, звуки выстрелов. 
Стреляют и нападавшие и казаки, неизвестно куда и в кого. В возникшей суматохе 
офицер с завидным самообладанием приближается к экипажу и, прихватив с собой 
мешок с деньгами, спокойно удаляется с площади… Его никто не останавливает… 
Никто из боевиков не пострадал в перестрелке и не был задержан. Трое казаков из 
состава конвоя оказались убитыми, человек пятьдесят мирных жителей легко 
раненными: не напрасно Камо прогонял их подальше от центра площади.
 Да, «офицером» был Камо — знаменитый боевик большевистской партии, организатор 
и участник многих актов «экспроприации» — «эксов» — добычи денег для партийной 
кассы.
 После 1905 года либеральная буржуазия и радикальная интеллигенция значительно 
сократили поддержку революционеров, рассчитывая через Думу прийти к соглашению 
с монархией. Рабочий класс не имел достаточных средств для оказания помощи, 
поэтому приходилось рассчитывать только на собственные силы. Тогда и родилась 
идея «экспроприаций». Вначале они носили довольно мирный характер. Служащие 
банков «охотно делились» с боевиками, но затем полицейский контроль усилился, 
банковские чиновники опомнились, появились жертвы с обеих сторон. Настало время 
«громких» экспроприаций. Именно в них, в частности в «эксах» в Квирильском и 
Душетском казначействах и на Эриванской площади Тифлиса, и прославился Камо…
 А куда же направился он с захваченным мешком денег? В здание Тифлисской 
обсерватории, где за несколько лет до этого, после ухода из семинарии, работал 
бухгалтером его юный друг, Coco Джугашвили (будущий Сталин), имевший там 
надежных друзей. Камо до поры до времени спрятал мешок в диване директора 
обсерватории, а впоследствии переправил его за границу.
 Напомним читателю вкратце о судьбе Камо. Его настоящая фамилия Тер-Петросян. 
Он плохо говорил по-русски и однажды в разговоре с Coco вместо «кому?» спросил 
«камо?». Coco расхохотался и стал дразнить его: «Эх ты, камо, камо». Так 
появилась эта партийная кличка. Сам Coco к этому времени уже выбрал себе кличку 
Коба, по имени героя романа грузинского писателя Казбеги «Нуну», вождя горцев.
 Крупская вспоминала о Камо: «Этот отчаянной смелости, непоколебимой силы воли, 
бесстрашный боевик был в то же время каким-то чрезвычайно цельным человеком, 
немного наивным и нежным товарищем. Он страстно был привязан к Ильичу, Красину