о любой подобной опасности, тот является пособником врага.
 Поиски «классово враждебных элементов», просто «врагов» внутри ИККИ, а также 
внутри компартий особенно активизировались с 1936 года. В январе 1936 года 
решением Секретариата ИККИ была создана комиссия под внешне безобидным 
названием «по проверке квалификации работников ИККИ» во главе с секретарем ИККИ 
М. Москвиным. Протоколы заседаний «комиссии Москвина» нередко заканчивались 
записью: «Снять с работы в аппарате ИККИ».
 В 1937 году по решению Секретариата ИККИ была создана «особая комиссия по 
проверке работников аппарата ИККИ» в составе Димитрова, Мануильского и Москвина.
 Она действовала с 27 мая до конца июля 1937 года.
 Только с начала января по конец июля 1937 года из аппарата ИККИ были уволены 
102 человека, то есть каждый шестой (в штате находилось 606 сотрудников) — 
работников разных рангов — со следующими формулировками: «Разоблачен как враг 
партии и народа», «Как враг народа», «За связь и защиту арестованного брата 
(мужа и т.д.) — врага народа», «Как неподходящий для работы в аппарате ИККИ», 
«По сокращению штатов», «Отчислен по собственному желанию» (с последней 
формулировкой, как правило, увольняли беспартийных работников ИККИ). В 1937 
году появилась новая форма массового «увольнения» коминтерновских работников: 
«вычеркивание из списка сотрудников аппарата ИККИ».
 8 марта 1937 года Президиум ИККИ и бюро ИКК (Интернациональной контрольной 
комиссии) издали совместное постановление об исключениях из партии. В нем 
подчеркивалось: «Коммунисты, изменившие партии, то есть члены партии, по тем 
или иным побуждениям оказавшие или давшие обещание оказывать в дальнейшем 
помощь врагу (сообщение сведений о конспиративной деятельности партии, как-то: 
не подлежащих оглашению решений, организационных схем, нелегальных пунктов, 
фамилий, квартир, шифров, корреспонденции и т.д., обещания перейти на сторону 
врага и т.п.), подлежат, наравне с агентами классового врага, безусловному 
исключению из партии, хотя бы они впоследствии признали свою ошибку».
 В тот же день было принято другое совместное постановление, рекомендующее 
национальным компартиям следовать примеру «старших товарищей»: «…в целях 
содействия партии в деле укрепления ее единства …ИКК рекомендует легальным 
компартиям капиталистических стран создать центральные контрольные комиссии 
(ЦКК) и установить порядок рассмотрения проступков членов партии».
 Важнейшей задачей ЦКК должно было стать «тщательное расследование и 
рассмотрение дел о членах партии." а) нарушающих единство и сплоченность 
партии; б) нарушающих партийную дисциплину и конспирацию; в) проявляющих 
недостаточную классовую бдительность; г) не проявивших большевистской стойкости 
перед врагом; д) скрывающих под видом внешней преданности свое антипартийное 
лицо (двурушники); е) об агентах классового врага, проникающих в ряды партии».
 В соответствии с постановлением к партийной ответственности должны были 
привлекаться также члены партии, проявлявшие «примиренческое отношение к 
нарушению конспирации, предательству и провокации. Члены партии, отказывавшиеся 
отвечать на вопросы контрольной комиссии, подлежали „немедленному исключению из 
партии“.
 Таким образом, коммунистическим партиям всего мира навязывалась сталинская 
концепция образа «врага народа» и рекомендация борьбы с ним.
 Правда, иногда органы ИККИделали слабые попытки смягчить формулировки и меры 
наказания. В приведенном выше постановлении предписывалось: «Чутко относиться к 
тем членам партии, которые, совершив ошибку, способны исправиться и, осознав 
свой неправильный поступок, честно обязуются своим дальнейшим поведением 
искупить вину перед партией». Предупреждало об опасности «рубить с плеча» и 
постановление ИККИ об «Особых отделах».
 Еще в конце 1920-х — начале 1930-х годов ввиду участившихся арестов 
коммунистов, занимавшихся нелегальной деятельностью, в ряде компартий (например,
 Китая, Японии) были созданы «Особые отделы», призванные «защищать 
парторганизации и бороться против провокаторов». Однако эти отделы нередко 
увлекались индивидуальным террором, попросту ликвидировали людей, заподозренных 
в предательстве. ИККИ осудил такую практику.
 Но подобного рода указания были каплями в море разбушевавшегося в Советском 
Союзе террора. По сфабрикованным делам более сотни деятелей ИККИ были 
арестованы, преданы суду и уничтожены во второй половине 1930-х годов. Мы 
приведем лишь несколько наиболее известных имен жертв репрессий: В. 
Антонов-Овсеенко, Я. Берзин, М. Бородин, Н. Бухарин, X. Валецкий, А. Барский, Н.
 Ежов, Г. Зиновьев, Л. Каменев, Л. Карахан, Н. Крестинский, Б. Бун, Р. Меринг, 
П. Миф, А. Нин, Н. Осинский, М. Паукер, О. Пятницкий, К. Радек, X. Раковский, Я.
 Рудзутак, А. Рыков, Д. Рязанов, Г. Сокольников, М. Трилиссер (М. Москвин), И. 
Уншлихт, Л. Шацкин и многие другие.
 В условиях массового террора в отношении видных работников Коминтерна 
значительно снизилась активность руководящих органов ИККИ. В связи с 
усиливавшейся проверкой кадров в годы репрессий против «врагов народа» расширил 
свою деятельность и численно вырос в 1936—1938 годах лишь Отдел кадров — с 30 
до 64 человек.
 В феврале 1936 года Секретариат ИККИ вменил Отделу кадров в обязанность 
«прекратить существующую до сих пор практику оставления на территории СССР лиц 
(имеются в виду иностранные граждане), подозреваемых в провокации и шпионаже, 
допуская исключение только в тех случаях, когда этого требуют соответствующие 
органы». Отделу кадров было предписано «разработать и провести ряд мер по 
возвращению в капиталистические страны всех лиц, не проявивших в прошлом 
необходимой большевистской стойкости и преданности партии, в первую очередь тех,
 кто заподозрен в шпионаже и провокации». Запрещалось оставлять в СССР «лиц,