ядерную физику одним из своих кардинальных направлений.
 Но наступил 1941-й. В ноябре 1941 года на заседании так называемого «малого 
президиума» Академии наук с участием ряда руководителей физических исследований 
в Советском Союзе было признано «абсолютно невозможным в условиях войны 
возобновить изыскания в области атомной энергии, которые требуют очень больших 
затрат, людских и финансовых резервов».
 А между тем на столе начальника разведки уже давно лежало сообщение Лондонской 
резидентуры с подробной информацией Дональда Маклейна о принятии в Англии 
проекта «Тьюб Эллойз» о формировании «Уранового комитета», начале работ по 
созданию английской атомной бомбы и о сотрудничестве Англии и США в этой сфере.
 Непосредственным руководителем научно-технической разведки в это время был 
Леонид Квасников. Не дожидаясь указаний «сверху», он, по своей инициативе, еще 
в конце 1940 года дал шифровки в Лондон, Вашингтон, Нью-Йорк и Берлин с 
предложением организовать работу по атомной проблематике.
 Попытаемся ответить на вопрос, когда Сталин узнал о проблеме атомной бомбы, 
заинтересовался ею и взял под свой контроль.
 Известный исследователь истории разведки, Ласло Фараго, утверждал в своей 
книге «Война умов», будто бы один русский разведчик случайно «за завтраком 28 
марта 1945 года» узнал об англо-американской попытке применить атомную энергию 
в военных целях, о чем «было доложено самому Сталину». По его заданию, «русская 
разведка в течение трех месяцев снабдила своих ученых необходимыми данными для 
создания собственной атомной бомбы».
 На самом деле все было далеко не так. Сталин узнал о работе над атомной бомбой 
намного раньше, а разведке потребовалось намного больше времени, чтобы добыть 
атомные секреты. Но когда же? Во всяком случае, провожая в октябре 1941 года в 
Америку нового резидента, Василия Зарубина, Сталин ни словом не обмолвился об 
атомной бомбе. Его больше интересовали другие проблемы, в частности, не 
попытаются ли американские недоброжелатели использовать «политического 
мертвеца», А.Ф. Керенского, для формирования русского правительства в изгнании.
 Однако информация разведки о мощном развороте атомных исследований в США и 
Великобритании постепенно коренным образом меняла отношение к ним со стороны 
руководства страны и лично Сталина. Когда первые сообщения Лондонской 
резидентуры о создании в Англии проекта «Тьюб Эллойз» были доложены Берии, он 
отверг их как дезинформацию, нацеленную на отвлечение людских и материальных 
ресурсов Советского Союза от военных усилий. Однако он дал согласие направить 
сведения Лондонской резидентуры об атомном оружии на экспертизу в 4 отдел НКВД. 
Это был крупный научно-исследовательский центр, имевший собственные лаборатории 
и производственную базу. Оттуда 10 октября 1941 года поступил ответ, судя по 
соображениям и терминологии, написанный физиком. Отзыв носил уклончивый 
характер: создание атомной бомбы не исключено, но на это потребуется много 
времени, и не все еще ясно
 Имеются данные о том, что Берия все же доложил устно Сталину информацию 
Лондонской резидентуры и отзыв 4 отдела НКВД. Сталин высказал мнение о том, что 
вопрос этот интересный и важный, но сейчас, когда речь идет о существовании 
самого государства и все силы надо бросить на решение неотложных задач, 
заниматься им нет возможности. Тем не менее он поручил Берии дать задание 
разведке проверить эту информацию и собрать все возможные данные по этой 
проблеме.
 Следовательно, можно считать, что впервые о том, что на Западе ведутся работы 
над атомной бомбой, Сталин услышал в самые тревожные дни осени 1941 года.
 Существует красивая романтическая легенда о том, что некий молодой лейтенант 
Флёров, находясь на фронте, обнаружил, что в иностранных научных журналах, 
начиная с 1940 года, исчезли статьи по атомной проблематике. Из этого он сделал 
вывод, что она засекречена и, следовательно, ведутся работы над атомной бомбой. 
Об этом он написал Сталину, и тот отдал приказ нашим ученым и разведчикам также 
заняться этой проблемой.
 В этой легенде, как и всякой другой, доля правды есть. Действительно, Флёров, 
но не молодой лейтенант, а очень крупный ученый, во время войны был мобилизован 
и служил, правда, не на фронте, а в Воронеже, который до лета 1942 года 
находился далеко от фронта. И в библиотеке местного университета, который даже 
во время войны получал иностранную техническую литературу, он имел возможность 
ознакомиться с ней и прийти к указанному выше выводу. Он, действительно, в 
декабре 1941 года написал письмо в ГКО с призывом начать разработку 
собственного атомного оригинала, но ответа не получил.


* * *

 Одновременно с этим, в декабре 1941 года, к немецкому коммунисту-эмигранту 
Юргену Кучински, проживавшему в Лондоне, обратился немецкий ученый-коммунист 
Клаус Фукс, работавший по проекту «Тьюб Эллойз». Он подготовил подробное 
сообщение о состоянии и результатах работ по атомной проблематике в Англии и 
США и из идейных соображений решил передать его Советскому Союзу. Кучински 
нашел способ сообщить о нем послу Майскому, который поручил работу с Фуксом не 
резиденту НКВД Горскому, а резиденту ГРУ Склярову. По заданию последнего, 
встречи с Фуксом проводила Урсула Кучински, сестра Юргена, известная советская 
разведчица, кавалер двух орденов Красного Знамени. Регулярно встречаясь с ним, 
Урсула передавала в резидентуру поистине бесценную информацию.
 По мере накопления в научно-технической разведке информации по атомной 
проблематике, она была сконцентрирована в деле, получившем название «Энормоз» —