– Об этом должен узнать весь мир, – произнесла она решительно. – Попробую вам 
помочь.
 У меня на глаза чуть было не навернулись слезы. Анна крепко сжала мою руку, 
миссис Джобарн же стала звонить в редакцию какой-то газеты. Я слышал, как она 
сказала, что в ее бюро произошла «история международного значения», и просила 
немедленно выслать репортера. Разговор проходил тяжело. Ей объяснили, что все 
заняты своими делами, и попросили сказать по телефону, о чем идет речь. Тогда 
она связалась еще с кем-то.
 Примерно через полчаса появился репортер. Он лично знал миссис Джобарн и 
сердечно ее приветствовал. Она представила нас друг другу и вкратце изложила 
мою историю. Анна передала мне документы, и я стал переводить все подряд. Он 
попросил меня повторить те места, где речь шла об атомной бомбе. Тогда я 
перевел ему досье на руководителя прогрессивной рабочей партии Сэма Карра. Оно 
произвело на него большое впечатление, и он лишь покачал головой.
 – Для нас это – горячее дельце, слишком горячее, – сказал он наконец. – Этим 
должна заняться полиция или даже правительственная администрация. Предлагаю вам 
пойти туда.
 Миссис Джобарн, я и Анна заговорили одновременно, пытаясь уговорить его 
принять в этом деле участие. Но он еще раз выразил свое сожаление и ушел. 
Миссис Джобарн тяжело вздохнула:
 – Не знаю даже, что теперь делать. Видимо, вам надо последовать его совету. Ну,
 всего вам хорошего.
 Мы вышли на улицу, ярко освещенную солнцем. Я остановился, не зная, к кому еще 
обратиться. Анна взяла меня за руку.
 – Пойдем домой, Игорь, – произнесла она, совсем обессилев.
 Опасность, которая грозила нам по возвращении домой, как-то сгладилась. Силы 
оставили и меня. Дома можно было бы немного передохнуть, поразмыслить и решить, 
что делать дальше.
 Где-то в подсознании теплилась надежда, что все трудности когда-нибудь да 
кончаются и все будет хорошо.
 Когда мы приблизились к дому, я предложил Анне сходить за Андреем, сам же 
решил проверить, все ли нормально, и дать ей знать.
 Стараясь не производить никакого шума, поднялся по лестнице и, подойдя к двери 
квартиры, прислушался. За дверью все было тихо. Отперев ее, заглянул вовнутрь. 
Вроде все в порядке. Пройдя через комнаты, вышел на задний балкон. Никого и 
ничего не видно. Анна уже смотрела из окна соседки, и я подал ей знак, что 
можно идти.
 Когда она пришла вместе с Андреем, я бросился на кровать, пытаясь хоть немного 
вздремнуть, но уснуть так и не смог. Каждый шорох заставлял меня вздрагивать. 
Через некоторое время я встал и подошел к окну. Сердце мое остановилось от 
страха.
 На скамеечке в сквере сидели двое мужчин и смотрели на наши окна!
 Я сразу же отошел от окна, хотя и стоял за шторой. Те двое разговаривали между 
собой и посматривали на наши окна. Узнать их из-за большого расстояния я не 
смог. Видимо, это были посторонние люди. Когда я пошел к Анне на кухню, в дверь 
квартиры громко постучали.
 Я буквально окаменел. Когда же Анна выглянула, я подал ей знак не выходить. В 
дверь снова постучали, на этот раз громче и нетерпеливее. Стучали еще четыре 
раза. Когда человек за дверью решил уже уходить, из гостиной вдруг выбежал 
Андрей.
 В дверь опять постучали кулаком. Грубый голос произнес:
 – Гузенко!
 Я узнал голос. Это был младший лейтенант Лаврентьев, шофер Саботина.
 Он несколько раз назвал мое имя, потом стал спускаться вниз по лестнице. Я 
вновь поспешил к окну, выходившему на улицу. Двое мужчин все еще сидели на 
скамейке, посматривая время от времени в нашу сторону.
 Анна перешла в гостиную и посадила Андрея на колени. Они пристально смотрели 
на меня. Мне было ясно, что настало время действовать. На часах было уже пять 
минут восьмого. Значит, наш сосед Харольд Майн, унтер-офицер канадских 
военно-воздушных сил, должен быть уже дома. Я побежал на задний балкон. Майн 
вышел на свой вместе с женой, чтобы прийти в себя от дневной жары.
 Я спросил его, могу ли я с ним поговорить. Майн ответил:
 – Само собой разумеется. Что у вас за проблема?
 Я спросил, смогут ли они с женой присмотреть за Андреем, если со мной и Анной 
произойдет что-либо непредвиденное?
 Унтер-офицер удивился. Затем сказал, чтобы я перебрался на его балкон, дабы 
переговорить о случившемся. Понимая, что у меня нет времени на долгие 
объяснения, я сказал, что опасаюсь покушения НКВД на нашу жизнь, чем и вызвано 
беспокойство о мальчике. Майн посмотрел на меня недоуменно, однако выражение 
его лица изменилось, когда я сказал ему о мужчинах, сидящих на скамейке. Он 
попытался было помочь мне возвратиться на свой балкон, но остановился, заметив 
во дворе некоего мужчину, смотревшего на нас.
 Майн стал действовать быстро.
 – Гузенко, приводите свою жену и мальчика к нам, а я вызову полицию.
 Мысль искать помощи у полиции меня больше не страшила. Я чувствовал себя 
стоящим перед пропастью, однако решительные действия моего соседа внушили мне 
обнадеживающее чувство: скоро все будет хорошо.
 Перебравшись на свой балкон, я вошел в квартиру. Входная дверь была открыта, а 
Анна и Андрей исчезли.
 Выскочив на лестничную клетку, остановился в недоумении, увидев Анну и Андрея,