имели одно только значение – передать мне полученную информацию. Мы, как 
положено, тщательно уточняли, нет ли за кем-то из нас слежки. В конце октября 
мы договорились встретиться в городском парке Женевы, у входа. Радо приехал на 
такси и вошел в парк. Я же заметил, как водитель такси, едва успев положить в 
карман полученные деньги, поспешил к ближайшей телефонной будке и стал куда-то 
звонить. Я тут же предупредил Радо, и на всякий случай – если даже это и было 
простое совпадение – мы покинули парк через разные выходы. Оказалось, что мы 
ушли вовремя. Позже мне стало известно, что полиция раздала фотографию Радо 
всем водителям такси в Женеве. И таксист, опознав Радо, позвонил в полицейское 
управление. Все патрульные автомашины, находившиеся в городе, получили 
распоряжение перекрыть выходы из парка. Но они опоздали.
 Этот случай поставил, судя по всему, последнюю точку в опасениях Радо. С тех 
пор он не вылезал из своей мышиной норки, скрывшись ото всех. Спустя год он 
покинул страну, не принимая больше никакого участия в работе агентурной сети. У 
него просто-напросто сдали нервы. Вряд ли стоит за это его упрекать. Ведь он 
долгие годы работал с большим перенапряжением. К тому же из-за развернувшихся 
активных военных действий в его группу были включены другие организации, так 
что его агентурная сеть значительно увеличилась. Ему стоило большого труда 
установить со всеми связь и наладить работу объединенной сети, что ему на 
какое-то время удалось. С удовольствием вспоминаю время, когда он находился на 
высоте своего положения, будучи для внешнего мира гениальным картографом. 
Только последние дни и недели своего пребывания в Швейцарии он превратился в 
затравленную охотниками лису, став затем буквально сломленным человеком в 
Париже и Каире. Судьба его известна только Центру. Он обманул многих в 
отношении денег, но и сумел заставить их работать с наибольшей отдачей. И 
по-своему он оставался верен своим руководителям.
 К несчастью, наша агентурная сеть постоянно ощущала недостачу средств. Резервы 
моего часового предприятия были сведены до 5 тысяч долларов. Чтобы хоть как-то 
выкручиваться, Радо занял у местной партийной организации 5 тысяч долларов да 
столько же еще и у Пакбо. В то время расходы сети на различные цели составляли 
до 10 тысяч долларов в месяц, не говоря уже о премиальных. Наше и без того 
бедственное финансовое положение осложнилось из-за того, что «директор» 
рекомендовал мне израсходовать 10 тысяч долларов на подкуп тюремной охраны, 
чтобы организовать побег Хамеля и Болли. Особое опасение вызывала у него Болли, 
как более молодая и наименее опытная, которая могла не выдержать допросов и 
«расколоться». Она знала настоящие имена – мое и Пакбо и многое о Радо.
 Мои финансовые заботы, однако, окончились довольно скоро. В ночь с 19-го на 20 
ноября в свое обычное время – через полчаса после полуночи – я установил связь 
с Москвой, передал короткое сообщение и стал принимать длинную радиограмму 
Центра.
 Примерно через три четверти часа раздался грохот взламываемых дверей, и в мою 
комнату ворвались полицейские. Таким образом, в час пятнадцать минут утра 20 
ноября я оказался в руках «врачей». После моего ареста связь Центра с 
Швейцарией оборвалась.




 Глава 4
 АГЕНТЫ-ДВОЙНИКИ


 В анналах шпионажа агент-двойник играет особую роль. Его услуги оплачивают 
одновременно две различные, в большинстве случаев враждебные секретные службы, 
ведет же он шпионаж как против одной, так и другой стороны, будь это даже 
собственная отчизна. Нередко, однако, он в конце концов начинает работать 
только на одного хозяина, водя за нос другого. Классическим примером такого 
агента являлся Борис Морроз, директор кинопроизводства из Голливуда, который в 
50-х годах, сотрудничая с советской разведывательной службой, имел задание 
осуществлять вербовку американских ученых и специалистов, занимающих 
высокопоставленные должности, и в то же время сообщал в ФБР о получаемых 
заданиях и проделанной им работе.
 Когда наступил подходящий момент, ФБР нанесло удар, арестовав большое 
количество людей, тем или иным образом связанных с советской агентурной сетью. 
Советская разведка до самого этого момента и не подозревала о подобной 
деятельности Морроза.
 Более сложная ситуация возникает в том случае, если каждая секретная служба 
подозревает или догадывается о двурушничестве своего агента, но в силу тех или 
иных обстоятельств полагает, что он все-таки находится на ее стороне. Эдвард 
Банкрофт, известный агент-двойник периода американской революции, успешно 
выполнял задания своих хозяев, относясь с должным уважением к каждому из них, в 
результате чего обе стороны ему полностью доверяли. Американскому послу в 
Париже Бенджамину Франклину он виделся исключительно ценным доверенным лицом, 
имевшим хорошие связи с британскими правительственными кругами и 
информировавшим его о их планах и намерениях в отношении Америки. Но и 
англичане высоко ценили его информацию, в частности, сообщения о попытках 
Франклина склонить французов к поддержке Америки.
 Как англичане, так и Франклин догадывались о двусторонней деятельности 
Банкрофта, однако можно предположить, что они все же были не в курсе его 
истинных целей и намерений. Как правило, в подобных случаях такой агент