поддержать жену. Его прошение сначала отклонили. Затем, однако (видимо, КГБ 
опасался, что обезумевшая от горя жена может наложить на себя руки), разрешение 
было все же дано. Вместе с Александровым Сташинский вылетел на военном самолете 
в Восточный Берлин. По прибытии туда он получил некоторую свободу действий, но 
должен был докладывать своему сопровождающему о всех намерениях, ночи проводить 
вместе с женой на служебной квартире в Карлсхорсте, а не у нее дома.
 Воспользовавшись пребыванием в Берлине, Сташинский занялся осуществлением 
планов побега, зная, что КГБ учитывает возможность его дезертирства и станет 
настаивать на возвращении в Москву сразу же после похорон ребенка. Знал он и то,
 что находился под наблюдением агентов «наружки», действовавших как пешим 
порядком, так и на автомашинах. Поэтому, рассудил он, бежать надо было еще до 
погребения младенца. Используя благоприобретенные знания, он избавился-таки от 
«хвоста». В субботу 12 августа Сташинский вместе с женой поехал на машине КГБ к 
отцу Инги, проживавшему в районе Далгова, чтобы сделать последние приготовления 
к погребению, которое намечалось на завтра. Все утро и до полудня они 
находились у родителей, заглянув только в ближайшие магазины, чтобы заказать 
цветы и сделать кое-какие покупки.
 В четыре часа пополудни Сташинский вместе с женой и ее пятнадцатилетним братом 
Фрицем вышли в сад из квартирки Инги, которая располагалась неподалеку от дома 
ее отца, и, скрываясь за цветами и деревьями, направились в центральную часть 
поселка Далгова, затем пробежали три километра до Фалькензее. Было уже около 
шести часов вечера, когда они взяли стоявшее на автозаправке такси и поехали на 
Фридрихштрассе в Берлин. При пересечении границы между Западным и Восточным 
Берлином Сташинский предъявил удостоверение личности Лемана, и такси пропустили.
 Через сорок пять минут они были у цели и отпустили машину. Просьбу Фрица 
поехать вместе с ними в Западный Берлин они отклонили. Сташинский вручил ему 
триста марок – почти все, что у него имелось в наличии, попросив оплатить 
похороны, и отослал его домой.
 Убедившись, что за ними никто не следит, Сташинский с Ингой взяли другое такси 
и поехали к ближайшей станции электрички, откуда могли добраться до Западного 
Берлина. Им повезло: пассажиры вагона, в котором они ехали, контролю полиции 
подвергнуты не были. Уже в восемь часов вечера они оказались в Гезундбруннене, 
сойдя на первой же остановке Западного Берлина. Взяв такси, они поехали на 
квартиру к тетке Инги, а потом попросили подвезти их к ближайшему отделению 
полиции. В отделение они вошли, когда над Западным Берлином опустились сумерки. 
Это была последняя ночь перед тем, как город был разделен стеной на две части.




 Глава 11
 КЛАССИЧЕСКИЙ ШПИОНАЖ


 В этот раздел я включил несколько историй, каждую из которых рассматриваю как 
весьма своеобразную, потому что в них описываются события, находившиеся за 
чертой обычных понятий или же игравшие в какой-то определенный исторический 
момент огромное значение.




 Ричард Уильмер Роуэн 
 И НА СТАРУШКУ БЫВАЕТ ПРОРУШКА


 Полковник Альфред Редль 76 был начальником управления контршпионажа военной 
разведки австро-венгерской монархии в Вене в период с 1901-го по 1905 год, а 
позднее – в Праге в этой же должности. С 1902-го по 1913 год, когда его 
арестовали, Редль был тайным агентом русских (против которых и была в основном 
направлена деятельность его ведомства). Русские, по всей видимости, 
шантажировали его, угрожая открыть общественности, что он – гомосексуалист. А 
разоблачила его им же придуманная контрмера – не знавшая никаких ограничений 
почтовая цензура. Подозрительно крупная сумма наличных, вложенная в обычный 
конверт и поступившая до востребования в венском почтамте (Редль уже стал 
опасаться разоблачения), вызвала интерес у человека, который затем сменил Редля 
на посту начальника контрразведки – Максимилиана Ронге. Если бы Редль в конце 
концов не получил эти деньги, его бы так и не разоблачили. Сгубила полковника 
ненасытная жажда денег и любовь к роскошной жизни, из-за чего он после долгих 
раздумий все же отправился на почту. Хотя русские хорошо оплачивали его услуги, 
Редль продавал секретные материалы также французам и итальянцам.
 Отделение почтовой цензуры называлось тогда «черный кабинет» или «черная 
комната».
 2 марта 1913 года в «черном кабинете» были вскрыты два письма. На них значился 
адрес: «Опернбал 13, до востребования, главный почтамт, Вена». Судя по штемпелю,
 они были отправлены из Айдкунена в Восточной Пруссии, который находился 
неподалеку от русско-немецкой границы. В одном конверте находились банкноты на 
6 тысяч австрийских крон, в другом – на 8 тысяч. В сумме это составляло 2700 
долларов. Никакого сопроводительного письма или записки в них не было, что 
вызвало подозрение цензоров. К тому же Айдкунен был небольшой пограничной