создать ядерное оружие без помощи разведки? Никаких сомнений в том, что они 
способны были-решить все эти проблемы вполне самостоятельно, нет. Ведь 
следующие образцы советского ядерного оружия были и легче, и в два раза мощнее 
американской бомбы. И по габаритам в полтора раза меньше. Но другое дело — 
факторы затрат и времени. Разведывательные данные позволили И. В. Курчатову 
своевременно ориентировать участников советского атомного проекта и не тратить 
ресурсы и время на проработку множества дополнительных путей, на проверку 
тупиковых или, попросту говоря, возможных, но более трудоемких вариантов, 
проведение которых в то время, когда страна жила под лозунгом «Все для фронта, 
все для победы», было затруднено ввиду недостаточности экспериментальной базы.
 Оценивая роль внешней разведки в создании атомной бомбы в СССР, следует иметь 
в виду, что бомбу в конечном счете делала не разведка, а ученые и специалисты, 
опирающиеся на технические достижения и материальные ресурсы страны. Любая 
научно-техническая информация приносит пользу только тогда, когда она попадает 
на благодатную почву, то есть когда понимается ее необходимость и есть 
возможность ее реализации. Ценность разведывательной информации по атомной 
проблеме состояла в том, что она эффективно реализовывалась, являлась для 
ученых подсобным материалом. Да и сами разведчики свой вклад в разработку 
атомного оружия оценивают достаточно скромно, отдавая дань совместным усилиям 
ученых, производственников и разведчиков [351] .
 А  теперь о Ю. Розенберге, Д.  Гринглассе и Г.  Голде. Трое «атомных» шпионов 
Кремля, вина которых признана американским суДом, но не советской разведкой. 
Двое из них действительно работали по линии НТР, но эти эпизоды не фигурировали 
в обвинительном заключении, на основании которых один из них, Ю. Розенберг, 
вместе с женой — матерью двоих детей — попал на электрический стул, а двое 
других получили различные сроки тюремного заключения, сокращенные в награду за 
сотрудничество со следствием.
 Что они реально сделали для реализации отечественного атомного проекта? 
Сегодня историкам доступны только рассекреченные американские материалы, и 
многие подробности этого дела по-прежнему скрыты в недрах архивов российской 
разведки.
 Начнем с Г. Голда (Раймонд). До сих пор юридически не доказано, что он 
встречался с К. Фуксом и сотрудником советской разведки А. Яцковым, исполняя 
роль курьера между ними. Если не считать показаний К. Фукса, которые были 
получены под давлением. По документам ФБР, последняя его встреча с Голдом 
состоялась в сентябре 1945 года, и тогда Фукс якобы рассказал своему визави, 
что он присутствовал при взрыве первой американской атомной бомбы на полигоне в 
Аламогордо. Физик передал пакет с материалами для А. Яцкова (Джони). Позже Голд 
искал Фукса у его сестры К. Хайнеман, не зная, что тот уехал в Англию. В самом 
начале 1946 года Г. Голд не явился на заранее условленную встречу с Джонни, и с 
тех пор ничего о нем не слышал.
 Это не значит, что обвиняемый не был связан с советской внешней разведкой. В 
1943 году ему вручили орден Красного Знамени за организацию связи между К. 
Фуксом и Москвой. Хотя сам источник сверхценной информации так и не дождался 
награды. В середине 30-х годов Голд сотрудничал с советской разведкой. Среди 
его достижений в тот период одна из технологий переработки сахара-сырца.
 После окончания второй мировой войны Г. Голд почти не выполнял заданий 
советской внешней разведки. Более того, в 1948 году в Москве уже знали, что он 
«засвечен». Об этом сообщил сотрудник резидентуры советской внешней разведки 
Максимов (это один из оперативных псевдонимов этого человека).
 Вот что он рассказал о том, что предшествовало информации о потере агента: 
«Кроме изучения обстановки, проведения встреч и других вешей, я еще регулярно 
просматривал интересующую нас печатную продукцию. Я человек контактный, имел 
хорошие, доверительные связи в библиотеке конгресса США, где всегда читал 
свежие выпуски „Конгрешнл рекорд“, тамошние парламентские ведомости.
 И вот однажды читаю, что Р. Никсон лично вызывал и допрашивал Голда на 
специальном заседании комиссии по расследованию. Я сразу, с первой же 
дипломатической почтой направил для Центра информацию. Подчеркнул кое-что 
красным карандашом, дописал: «Обращаю ваше внимание на следующие факты и 
обстоятельства…».
 Поясним, что Максимову этот агент достался «по наследству» от А. Яцкова, 
который покинул США в 1946 году.
 Весной 1949 года из Москвы пришла телеграмма за подписью начальника управления 
научно-технической разведки А. П. Раины, предписывающая другому сотруднику 
резидентуры — И. Каменеву встретиться с Голдом. На месте разведкой по линии НТР 
руководил В. Барковский, он также был в курсе дела. А. Яцков, уехавший из США в 
декабре 1946 года, незадолго до своей кончины утверждал, что Голд, видимо, был 
перевербован американской контрразведкой, и ФБР всячески старалось подсунуть 
Голда русским, дабы схватить кого-нибудь из них с поличным. Американцы до сих 
пор не спешат обнародовать материалы по оперативной разработке Голда.
 Согласно рассекреченному недавно меморандуму директора ФБР Д. Э. Гувера, 
опубликованного в сборнике, посвященном операции «Венона», Голд после войны 
мало того, что четырежды давал показания перед Большим жюри штата Нью-Йорк, 
беднягу еще и допрашивали агенты ФБР. Однако он скрыл это от И. Каменева [352] .
 Как выяснилось позднее, его уже в 1948 году начали активно допрашивать ФБР 
[353] .
 Всего состоялось три встречи Каменева и Голда. Первая прошла 10 апреля 1949 
года. На ней советский разведчик пытался убедить Раймонда уехать из США и тем 
самым спасти Фукса и Розенберга. Он отказался.
 На второй встрече, 29 сентября 1949 года, Г. Голд пытался убедить собеседника,