заправщике офицер спешно срывает с шапки кокарду. Люди, стоящие у края летного 
поля, делают жесты, тоже понятные всем, — они направляют действия штурмующих. 
Обстановка накаляется. Василий рвется в кабину: «Открывай! Иначе кого-нибудь 
застрелю». Олег бегает с оружием по салону и истерически орет: «Не смотрите на 
меня — перестреляю!»
 Командир передает в салон: при дозаправке без бортинженера не обойтись.
 17.04. С борта самолета сообщили: разрешение на выход бортинженера получено.
 Иннокентию Ступакову ловко удалось выскользнуть из кабины, да так, что никто 
из преступников не успел проникнуть к пилотам. Вот он уже на крыле, открыл 
горловину, опустил в нее шланг. Бандиты внимательно следили за каждым его 
движением.
 17.12. Первый дозаправщик заправил самолет. С борта требуют второй.
 17.18. Напряжение на земле растет. Спасатели на вертолетах перебазировались 
ближе к самолету. Рейсовые самолеты огибают опасный район.
 17.20. Угонщики, угрожая оружием, требуют немедленного вылета в Хельсинки.
 17.50. К «Ту-154» подошел второй заправщик.
 18.10. Заправка окончена.
 Теперь перед Ступаковым стояла задача вновь проскользнуть в кабину, не дав 
прорваться туда бандитам. Но как это сделать? Овечкины «пасут» каждый шаг.
 Поднявшись на борт, Иннокентий передает бандиту стремянку, просит: «Подержи, 
надо люк закрыть». Пока тот возится со стремянкой, удается совершить обратный 
маневр.
 В это время — вызов по СПУ. Кто-то из террористов, взяв трубку у 
бортпроводницы, спрашивает: «Почему не взлетаешь, командир?» «Надо развернуться,
 жду тягач». «Жди, но только пять минут, понял? Не взлетишь, взорвем самолет!»
 18.35. Два человека из группы захвата поднялись в кабину. Начинается 
подготовка к обезвреживанию бандитов.
 18.50. Продолжаются угрозы взорвать самолет. Бортпроводники проявляют выдержку.

 В 19.10 самолет тронулся с места, и группа рванула дверь пилотской кабины.
 В те дни газета «Известия» дальнейшие события живописала так:
 «Сразу началась бешеная стрельба. Через несколько секунд дверь захлопнулась. 
Два бойца, разрядившие пистолеты в преступников, упали на пол кабины, обливаясь 
кровью. Их раны, к счастью, оказались не опасны для жизни».
 В том, что «два бойца разрядили пистолеты», сомнения нет, но вот в кого? 
Преступники не получили ни царапины. Куда же летели пули, в кого палили два 
бойца? Вот что рассказывает участница тех событий, бортпроводница Валентина 
Николаева:
 «Они приоткрыли дверь и начали беспорядочную стрельбу по салону, не видя и не 
думая, что кроме преступников здесь находятся бортпроводницы, пассажиры. Пули 
летели не в преступников, а в мою сторону. Я присела, закрыв голову руками, 
пули летели над головой, через панель, в пассажиров первого салона».
 Старший следователь военной прокуратуры Ленинградского военного округа майор 
юстиции Андрей Ковалев, который вел следствие, так оценивает действия группы 
захвата:
 «От экипажа группе захвата было известно, чем вооружены преступники, но это не 
помогло».
 «Когда в нас понесся град выстрелов, — рассказывали они, — мы подумали, что 
стреляют из автомата…» В ответ сами стали палить из пистолетов. Прикрывшись 
щитами, стреляли вслепую в конец салона, где находились Овечкины. Ранили 
пассажира, майора Я. Таюрского. Он сидел в трех-четырех метрах от кабины 
самолета, из которой вела огонь группа захвата. Вместе с ним пострадали еще три 
человека. И только чудом можно объяснить тот факт, что в такой перестрелке не 
поубивали пассажиров, находившихся в салоне самолета… Замечу, так действовали 
не солдаты срочной службы, а профессионалы, которые за свой труд получают 
деньги».
 Не прав старший следователь только в одном: хотя бойцы группы захвата получают 
деньги и числятся в профессионалах, они далеки от этого высокого звания.
 Такие же «профессионалы» действовали и в хвостовой части самолета. Ничего 
лучшего они не придумали, как, открыв люк, разрезать ножом коврик под ногами 
прямо у бандитов.
 Однако было бы неверно во всем случившемся обвинять только группу захвата. От 
первого своего шага в аэропорту Иркутска до последней минуты в горящем самолете 
террористы Овечкины встречались с вопиющим непрофессионализмом. Исключение 
составляет, пожалуй, только экипаж самолета — не теряющие самообладания пилоты, 
мужественные бортпроводники. Остальные — крепко повязаны неумением работать, 
низкой служебной квалификацией.
 Первыми, кто сказал бандитам «счастливого полета», была смена иркутского 
аэропорта под руководством капитана милиции К. Джикая. На выходе номер три в 
тот день контролировали посадку и вели досмотр ручной клади сержант В. Макеев, 
младший сержант В. Журнист, в также диспетчеры отдела перевозок Г. Сергеева и И.
 Богомолова.
 Кроме ручной клади и инструментов, других вещей у Овечкиных не было. Ничего 
подозрительного в поведении пассажиров милиционеры не обнаружили. Да особенно 
придирчиво и не присматривались, ведь это ж «сами Овечкины», музыканты, 
гордость области.
 Один из старших братьев даже попытался поставить контрабас в 
рентгенотелевизионный интерскоп. Галина Сергеева попросила положить инструмент 
на стол, дернула молнию на чехле, махнула рукой: проходи! Вот и вся проверка.
 О действиях группы захвата и тех, кто «встречал» на земле убегающих из