Сентябрь 1921 года и первая половина октября прошли в хлопотах о бумагах, 
свадьба откладывалась из-за каких-то чисто формальных трудностей, но возможно, 
что были и колебания – и с той, и с другой стороны. Твердо известны следующие 
факты: 16 октября Горький в сопровождении 3. И. Гржебина, его жены Марии 
Константиновны и трех дочерей выехал из Петрограда в Гельсингфорс. Между 17 и 
29-м он оставался в Гельсингфорсе – он был настолько слаб, что его боялись 
везти дальше. В эти дни, видимо около 20-го числа, Мура, вторично получив 
разрешение эстонского правительства через Соломона выехать и вернуться, была в 
Гельсингфорсе, и состоялось свидание. Месяц спустя, уже из Берлина, Горький 
писал Валентине Ходасевич: «В Финляндии видел Марию Игнатьевну в крепких 
башмаках и теплой шубе. Похудела, стала как-то еще милее и по-прежнему все 
знает, всем интересуется. Превосходный человек! Она желает вылезти замуж за 
некоего барона: мы все энергично протестуем, пускай барон выбирает себе другую 
фантазию, а эта – наша! Так?»
 29 октября Горький выехал из Гельсингфорса через Стокгольм в Берлин, где его 
встретили на вокзале Максим, Тимоша и Соловей. Он предполагал прожить там 
сначала несколько дней, потом неделю или две, но остался до 2 декабря, т. е. 
больше месяца. Причиной этому были не только свидания с европейскими 
почитателями, вовлеченными Горьким в дело помощи голодающим, и в огромной 
переписке с Европой и Америкой, с ней связанной, но и немецкие доктора, которым 
надо было показаться, и денежные проблемы, возникшие в связи с окончательным 
планом его собрания сочинений, а также и с другим событием, о котором я скажу 
позже и о котором он мог говорить только с Ладыжниковым. Наконец, 2 декабря 
состоялся его отъезд в Шварцвальд, в санаторий, в местечко Санкт-Блазиен, 
выбранное ему докторами. Максим, Тимоша и Соловей отвезли его туда едва живого. 
Они оставались с ним там некоторое время, а когда они уехали, то им на смену 
стали приезжать то Крючков, то Ладыжников, то Екатерина Павловна Пешкова, в это 
время также приехавшая из Москвы на отдых к своему близкому другу М. Н. 
Николаеву, занимавшему в «Книге» место помощника заведующего.
 Здесь, рядом с Горьким и членами его семьи, появляется человек необыкновенной 
судьбы, удивительной жизни, такой, какие только очень редко встречаются на 
свете: его приемный сын, Зиновий Алексеевич Пешков. Зиновий был младшим братом 
Якова Свердлова, сподвижника Ленина. Ленин называл Свердлова «профессиональным 
большевиком», он занимал после Октябрьской революции место президента 
российской республики; он был председателем ВЦИКа и сыграл роль в убийстве 
царской семьи (в его честь Екатеринбург был переименован в Свердловск); он умер 
в 1919 году. Зиновию было пятнадцать лет, когда в 1899 году Горький, живший 
тогда вместе с Екатериной Павловной и двухлетним Максимом, решил усыновить 
мальчика, сироту, брата своего товарища по соц.-демократической партии. Он дал 
ему свое имя, воспитал и образовал его, и в 1914 году, когда Зиновий жил с Ек. 
П. и Максимом летом в Италии и началась война, он пошел добровольцем, 
записавшись во французский Иностранный легион. Он уехал в первый же день войны, 
сражался в легионе и 9 мая 1915 года, когда он геройски повел свой взвод в 
атаку, был ранен в руку, которую пришлось ампутировать до самого плеча. В 1916 
году он вновь вернулся в легион, был в нескольких сражениях и, получив награды 
и чин полковника, был послан с французской миссией в Китай, Японию и Маньчжурию.

 Он постепенно объездил весь мир, был несколько раз в США, был в Африке, где 
командовал легионом в колониальной войне Франции с Абд-эль-Керимом. Вторая 
война застала его в чине генерала французской армии. В 1940 году он уехал в 
Лондон и поступил в распоряжение генерала де Голля, который послал его к 
генералу Мак-Артуру своим представителем.
 Он вышел в отставку в 1949 году, но в 1964 году опять был приглашен (80-ти 
лет) де Голлем, правительство которого в это время признало Китайскую Народную 
Республику: помочь в дипломатических отношениях Франции с Тайванем. После этого 
генерал Пешков был одно время главой французской миссий в Японии, а когда 
отошел от дел, поселился в Париже, где и умер 28 ноября 1966 года, в 
Американском госпитале, в Нейи.
 Стоит сказать и о том, что он похоронен на русском эмигрантском кладбище в 
Сент-Женевьев-де-Буа, в месте, отгороженном для русских солдат двух мировых 
войн. Как ни странно это звучит, но этот факт с несомненностью доказывает его 
принадлежность к одной из многочисленных белоэмигрантских военных организаций.
 С Горьким до 1928 года, когда тот поехал в первый раз из Италии в Россию, 
генерал Пешков сохранял самые дружеские отношения. У него была дочь, которая 
приезжала с ним вместе гостить к Горькому (он был дважды разведен). Горький 
называл его «Зина»  [39] , очень его любил и полностью доверял ему. В 1921 году,
 как только Зиновий узнал, что Горький находится в Германии, он немедленно 
приехал в Санкт-Блазиен. Он прожил там около двух недель и позже, в 1925 году 
летом, гостил у Горького в Сорренто. С Мурой он встречался и в Париже, и в 
Лондоне после 1924 года.
 Теперь, осенью и зимой 1921 года, между Горьким и Мурой, разумеется, была 
нормальная почта, и никто, если не считать возможных перлюстраторов, чиновников 
Эстонии и Германии, уже не читал их писем. Она, наконец, послала ему полное 
объяснение своего брака с Будбергом, и реакция Горького была гораздо мягче: 
«Получил письмо от Марии Игнатьевны, – писал он Ладыжникову 28 декабря. – Она 
действительно вышла замуж [она вышла замуж только в начале января 1922 года] и 
заболела туберкулезом – сообщите это Петру Петровичу, адреса ее я не имею [!], 
она не написала его, но письмо из Эстонии».
 Вскоре после этого письма пришел новый чек из Дрезденского банка.
 Рождество она провела с детьми и Мисси, и теперь наконец был назначен день