Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Мемуары и Биографии :: Разведка, Спецслужбы и Спецназ. :: Нина БЕРБЕРОВА - ЖЕЛЕЗНАЯ ЖЕНЩИНА
<<-[Весь Текст]
Страница: из 152
 <<-
 
жили втроем с Хиксом, сняв квартиру в Хлебном переулке, около Арбата, дом № 19. 
После Дома Советов и особняка, где он жил короткое время, это было более 
скромно, но уютно, и, в общем, места было достаточно. Его приемная как-то 
понемногу превратилась в общую гостиную. У него был большой кабинет, книги, 
письменный стол, кресла и камин. Хикс и Мура были в дружеских отношениях. И 
кухарка была отличная: из запасов американского Красного креста она готовила им 
вкусные обеды. Жизнь была семейная, не богемная, и Локкарту это нравилось. Мура 
стала спокойной и веселой. Своих знакомых у нее становилось все меньше, все 
друзья были общие. Во всю ее жизнь, и до Локкарта, и после него, даже самые 
близкие люди часто не знали, где она живет, с кем, собственно, живет, куда 
ездит, зачем, в каких гостиницах останавливается, когда приезжает в чужой город,
 у кого гостит в Лондоне, когда туда приезжает, и какой адрес у нее в Эстонии.
 Этим летом, после восьмимесячной разлуки с детьми, она сказала Локкарту, что 
ей необходимо съездить в Ревель. Она не имела известий от детей с тех пор, как 
рассталась с ними, иначе и быть не могло, принимая во внимание обстоятельства в 
Эстонии: и железнодорожное и почтовое сообщения со страной были прерваны. И 14 
июля она срочно выехала в Петроград.
 Он дал ей уехать, вне себя от беспокойства после событий первой половины июля: 
4 июля открылся V Съезд Советов, 6 июля германский посол в Москве был убит 
левым эсером, 5—8 числа произошло восстание левых эсеров, подавленное ВЧК. В 
эти же дни (6—21-го июля) было Ярославское восстание. Уже во время ее 
отсутствия Локкарт получил шифрованную телеграмму о том, что 24-го союзные 
посольства снялись из Вологды и двигаются в Архангельск, где в первых числах 
августа ожидается массовый десант.
 Савинков, генералы, контрреволюционный «Центр», связные, приезжающие от чехов, 
и московские (последние, еще сидевшие в Москве) либералы, жившие под чужими 
фамилиями, – все рвали его на части. Несмотря ни на что, он сохранял 
спокойствие и до сих пор еще имел контакт с Лондоном, позже ставший косвенным 
через шведское правительство. Он слал и слал Бальфуру свои депеши о 
необходимости увеличить число высаживающихся войск (1200? и 12 000?), о том, 
что занятие и Прибалтики, и Финляндии немцами теперь идет к концу. И Бальфур 
отвечал ему, что японцы идут на Иркутск, займут его и двинутся к Уралу, дело 
стоит только за согласием президента Вильсона на эту операцию.
 Он знал о положении в Прибалтике и проклинал себя, что дал Муре уехать, он 
сознавал, что это был сумасшедший шаг в безумное время, что теперь самое 
главное для него была не политика, не Бальфур, не карьера, не то, что в Лондоне 
наконец поняли, что он круто изменил свое мнение об интервенции, а Мура, ее 
жизнь, их близость.
 Он позже писал, что десять дней был вне себя от беспокойства за нее, а 
последние четыре дня и четыре ночи не мог ни спать, ни есть. На грани полного 
отчаяния, от которого он впадал в полуобморочное состояние с конвульсиями и 
потерей речи, он наконец услышал ее голос в телефоне: она звонила ему, она 
опять была в Петрограде. На следующий день он встретил ее в Москве.
 Но Локкарт, видимо, не отдавал себе отчета в том, что в Эстонию в июле 1918 
года проехать по железной дороге абсолютно невозможно, никаких поездов не было, 
так что речи о проверке в поезде документов туда и обратно (о которой он так 
беспокоился) и быть не могло. Советские историки в книгах и энциклопедиях, в 
ученых, как и в популярных работах сообщают, что занятие Эстонии в 1940 году 
советскими войсками было «восстановлением демократии в Эстонии», где 
«восстановление» напоминает читателю о том, что Эстония между ноябрем 1917 года 
и ноябрем 1918 года (перемирие между союзниками и Германией и, позже, 
Версальский мир, сделавший Эстонию самостоятельным государством) уже один раз 
была советской. Но это не так. Как очень часто, советские историки не дают 
фактов, а дают свое собственное, выгодное для советской власти вымышленное 
повествование о событиях, направленное к возвеличению прошлого (эта традиция не 
чужда была и царской России). Вся Прибалтика в это лето была занята немцами, но 
спокойствия в стране не было. С 1916 года, после русского отступления, 
германская армия стала хозяйкой прибалтийских стран до самой Риги, а после 
Октябрьской революции германские войска двинулись по всему фронту в глубь 
русских земель и постепенно к этому времени (лето 1918 года) дошли на востоке 
до линии Нарва – Псков – Смоленск, угрожая Петрограду по линии Двинск – Псков – 
Луга – Гатчина. Границы же вообще не было, а был фронт.
 Латвия и Литва после Октябрьской революции были частично заняты Красной Армией,
 но Эстония оставалась под немцами: здесь были «белые» русские, которые 
старались установить с «белыми» эстонцами и немецким командованием контакт; 
здесь были «красные» эстонцы, которые работали подпольно и были в связи с 
большевиками в Москве, на которых они работали; здесь были «самостийники», 
требовавшие полной автономии для Эстонии; местами шла спорадическая 
«партизанская» (тогда это слово еще не было в ходу) война.
 Линия фронта была отчасти установлена между большевистской Россией и Эстонией 
еще до января 1918 года, но после Нового года немцы начали то тут, то там 
продвигаться к Двинску и Пскову. Еще в декабре 1917 года, когда Мура вернулась, 
можно было пробраться из Эстонии в Петроград пешком или на телеге (что Мура и 
сделала), с риском быть подстреленным на границе, т. е. в военной полосе, но 
уже в феврале, когда 21-го числа был взят Двинск и немцы 25 февраля стали под 
Псковом, заняв Режицу, этого сделать было нельзя, а уж после 3 марта, когда был 
подписан Брест-Литовский мир, съездить в Эстонию на две недели было так же 
невозможно, как съездить в Париж. Те, кто там жил в это время, прекрасно помнят,
 что связи с русскими столицами не было никакой. В январе, когда эстонцы 
объявили Эстонию самостоятельной республикой, между красноармейскими и 
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 152
 <<-