международного же шпионажа и тайных интриг, в т.ч. знала и излюбленные на тот 
период «пастбища» ленинских эмиссаров - всю Первую мировую войну она вместе с 
русской разведкой, в т.ч. в Швейцарии, отслеживала все контакты германских 
коллег с Лениным и К°. Вот уж для кого не было никакой непроницаемой тайны уже 
в октябре 1918 г., так это именно для СИС: у пристани на озере близ Лугано (а 
городок этот, надо сказать, одна из главных «достопримечательностей» этого 
«заповедника») борт к борту встали два пароходика - на палубе одного из них 
Роберт Брюс Локкарт, на палубе другого - «железный» Феликс, и оба с интересом 
разглядывают пассажиров другого пароходика.
Лишь только в прямом смысле чудо - полная обритость некоего господина 
Доманского (именно под этим псевдонимом Дзержинский и выезжал в Швейцарию) - 
спасло главу ВЧК от малоприятной перспективы угодить прямо в «нежные объятья» 
своего закадычного врага - знаменитого британского разведчика Локкарта, 
которого он неоднократно лично допрашивал на Лубянке всего лишь три месяца 
назад.
Однако же вся пикантность этого инцидента отнюдь не в том, как всесильный глава 
ВЧК чудом избежал «возобновления знакомства» со своим недавним узником, и даже 
не в том, что, как показывают факты, утечка информации о предстоящей тайной 
поездке «железного» Феликса произошла из верхнего эшелона большевистской 
верхушки - за давностью лет и отсутствием в этом факте чего-либо 
принципиального, Бог с ней, с этой утечкой. А в том, почему же британская 
разведка «пасла» его приезд в Швейцарию, срочно направив для этого самого 
Локкарта, только в сентябре добравшегося до Лондона и еще толком не пришедшего 
в себя от всех злоключений в стране «победившего пролетариата».
На вторую часть этого вопроса можно ответить сразу - в тот момент Локкарт 
оказался единственным под рукой у своего начальства сотрудником британской 
разведки, который прекрасно знал Дзержинского в лицо, поскольку сидел на 
Лубянке, куда он вопреки своему дипломатическому иммунитету угодил после 
разоблачения «заговора послов». Потому-то руководство СИ С срочно и перебросило 
его в Швейцарию, чтобы он выследил своего визави по ночным допросам.
А вот с первой частью этого вопроса - почему она «пасла» его приезд - посложней,
 ибо исторический прагматизм британской разведки, ее исключительная интуиция на 
еще только зарождавшуюся тень еще только расплывчатого намека на возможную 
угрозу высшим национальным интересам Великобритании требуют особых пояснений.
Давайте вспомним, что за период времени тогда был. Прежде всего это был 
финишный этап финальной части Первой мировой войны XX столетия. Германия уже 
стояла на пороге общенациональной и военной катастрофы - до нее оставалось уже 
менее месяца. Катастрофически убывали последние силы к сопротивлению, крайне 
резкими темпами нарастали, с одной стороны, военно-политическое давление стран 
Антанты, дошедших до высшей степени ожесточения в своей ненависти к Германии, - 
германского кайзера, к примеру, называли не иначе, как «бешеная собака в 
Берлине» («собака»-то, между прочим, была близким родственником британского 
короля), а с другой, вдохновляемое и направляемое, в т.ч. и из-за рубежа (как 
из стран Антанты, так и из Москвы), революционное движение в самой Германии. В 
ситуации совершенно очевидно надвигавшейся общенациональной катастрофы паникеры 
и мелкие интриганы обычно начинают метаться в поисках спасения собственных шкур,
 прагматики же, для которых даже такой исход войны - отнюдь не повод реветь 
белугой, начинают переброску мостов в будущее: ведь любая война кончается миром,
 даже если бегут последние союзники. Между тем среди этих последних союзников 
был один, хотя и изрядно подловатый, ибо собственноручно разжигал костер 
германской революции, но тем не менее лучшего все равно не было, а в условиях 
бешеной ненависти Антанты к Германии под конец войны и вовсе не приходилось 
выбирать. И этим, с позволения сказать, «союзничком» был не кто иной, как 
именно же Ленин и К°, которых Германия привела к власти в России и удерживала у 
кормила первое время. Правда, с тайного одобрения Великобритании, также тайно 
осуществлявшей переговоры с Германией на основе тезиса «мир на Западе в обмен 
на свободу рук на Востоке». Не осталась неучтенной и позиция тесно связанных с 
Германией США, крупный капитал которых и профинансировал т.н. «русскую 
революцию» по германским каналам.
Однако же все дело было в том, что получившие в результате подписания 
Брестского договора от 3 марта 1918г. «свободу рук» на Востоке германские 
прагматики, а это прежде всего высший эшелон наиболее влиятельной тогда части 
деловой элиты Германии в лице Августа Тиссена, Гуго Стиннеса, Альберта Феглера, 
Эмиля Кирдорфа, Альфреда Гутенберга, Брунса, Рейша, Клекне-ра, Рехлинга, 
Пенсгена и других, пошли «своим путем» на Восток. На состоявшемся 16 мая 1918 г.
 в дюссельдорфском «Штальхофе» совещании капитаны германской экономики, 
руководствуясь своей грабительской логикой ненасытной алчности, решили, что 
было бы вполне резонно, если «Германия и ее союзники на длительное время 
осуществили военную оккупацию коммуникаций, связывающих европейские страны с 
Севером России с целью освоения России, лимитрофов (так тогда называли еще 
входившие де-юре в состав Российского государства, но де-факто оккупированные 
германскими войсками прибалтийские территории. - A.M.), а также Украины».
Потрясенные захватывавшей дух перспективой, германские промышленники записали в 
протокол совещания, что следует обеспечить «возможно более глубокое финансовое 
проникновение в Россию для сохранения политического и военного превосходства 
Германии» с тем, чтобы в оккупированных последней прибалтийских областях, в 
Финляндии, на Украине, в Донбассе и на Кавказе расправиться с большевиками, ибо 
«только в том случае, если на место большевистского режима придет новый порядок 
вещей… мы (т.е. они, элита… - A.M.) могли бы облегчить ведение войны путем 
использования русских источников и запасов».