залось, сердобольный учетчик, работающий 
всего неделю, просто решил осчастливить друзей.

Другой раз зимой, из-за нехватки кормов решили давать буренкам кормовую смесь 
из сенажа, корнеплодов и соломы, перемалывая их на измельчителе КУФ. Все бы 
ничего, но на морозе корнеплоды превратились в камень. Ножи кормоизмельчителя 
начали ломаться. Производительность труда упала. Естественно, зарплату 
работникам я урезал. Забастовка! Председатель колхоза отдает распоряжение 
уладить инцидент.

– Или иди сам и работай вместо них на морозе!

Провожу хронометраж, созваниваюсь с соседними хозяйствами. Везде измельчение 
тонны кормов оценивается примерно в 50 копеек (другие хозяйства перемололи свои 
корнеплоды еще летом). У меня же требуют платить по 2 рубля! Нигде в Союзе нет 
таких расценок! Ладно. Начинаю с конца. Беру за основу 2 рубля и накручиваю: 
разгрузка с прицепа вручную (хотя прицеп – самосвал), перенос на 50 метров, 
загрузка в измельчитель, отгребание из-под него, обратная переноска на 50 
метров, погрузка в тракторный прицеп с высокими бортами (хотя погрузка 
механизированная) и т. д. Чтобы прикрыться (ведь ревизия будет спрашивать с 
меня!), составляю новый норматив, добавляю из учебника по планированию 
сельского хозяйства пару мудреных формул. Председатель кряхтя подписывает сей 
документ и ставит печать. Через несколько лет, заехав в родное хозяйство, узнаю,
 что экономист, не мудрствуя лукаво, даже летом оплачивает работу 
кормозаготовителей по моим расценкам. Я пришел в ужас!

Зимой, чтобы сохранить поголовье, председатель договорился со сторожами 
казахских зимних пастбищ, примыкающих к нашему хозяйству, потихоньку пасти у 
них наших барашков. Они взамен просят принять на мясо их бычков. Наши расценки 
– один рубль двадцать копеек за килограмм живого веса. Бычки упитанные, по 150 
килограммов. Однако сторожам этого мало. Приходится искусственно накидывать 
сверху по 20–30 кило.

В автокатастрофе погиб прекрасный парень. Осталась одинокая старушка мать. 
Учетчик мехпарка, чтобы как-то помочь ей, начислил покойному зарплату 500 
рублей. Я не могу пропустить этот документ. И урезать некрасиво. Поэтому 
принимаю решение разделить сумму на две части. Вторая зарплата была начислена в 
следующем после его смерти месяце. А с ревизором, однокашником по университету, 
мы распили бутылку, и я ему все объяснил. Он понял все правильно.




Глава 2. Комсомольская работа



Весной 1976 года в «Каракол» приехали представители райкома комсомола. Шла 
кампания обмена комсомольских билетов. В хозяйствах нижней зоны Таласской 
долины этот процесс уже был близок к завершению, а у нас даже не начинался. 
Секретарь ВЛКСМ нашего колхоза полгода назад сбежал с молодухой от своей жены в 
неизвестном направлении. Реальных кандидатов на должность секретаря комитета 
комсомола было двое: токарь из мехпарка, член КПСС, и я, беспартийный, но с 
высшим образованием. Токарь, зарабатывавший по 200 рублей в месяц, заявил 
членам Бюро райкома:

– Будете кормить мою семью – буду секретарем (зарплата секретаря составляла 90 
рублей). Будете настаивать – вот мой партбилет: можете забрать его себе.

Члены Бюро поговорили со мной. Обещали принять в партию (для совслужащих 
вступление в КПСС было практически безнадежным делом). Я согласился. 
Экономистом я получал 140 рублей, поэтому к моим секретарским 90 прибавили еще 
50 колхозного физрука.

Отправили на двухмесячные курсы во Фрунзенскую зональную комсомольскую школу. В 
столице я забежал в родной аэроклуб, где приняли с распростертыми объятиями. 
Оказалось, в сборной Киргизии не осталось ни одного парашютиста-киргиза. 
Обещали вызвать на летние сборы.




Обмен комсомольских документов


Обмен документов начался со сверки. Комсомольский анекдот тех времен: звонит 
первый секретарь в сектор учета и спрашивает:

– Чем вы там занимаетесь?

– Сверкой, сводкой.

– Водку допить, а Верку ко мне!

В моем хозяйстве числилось 250 комсомольцев. В наличии оказалось около 200. 
Плюс 50 человек, прибывшие из других мест, не снявшись с учета. Затем нужно 
было всех сфотографировать. Из райцентра прислали фотографа быткомбината. В 
первый день удалось собрать около 30 комсомольцев. На второй день 5–6 человек. 
На третий день не пришел никто. Фотограф, п