я к глубокой ночи вернулся в Гуляйполе.

 В штабе меня ожидали с нетерпением ввиду накопившихся новых сведений           
     со всех боеучастков повстанческого фронта. Я, не откладывая этих           
     прямых моих дел в сторону и не беря их с собою на свою штаб-квартиру,      
          тут же разделся и занялся их просмотром и надлежащими распоряжениями  
              по ним. Здесь же я просмотрел новую телеграмму от нашей делегации,
                посланную из Пост-Амура (поселок Екатеринослава), в которой 
делегаты                просили не отзывать их, так как ряд командиров во главе 
с атаманом                Руденко опротестовали поведение своего кошевого 
атамана. По мнению                делегатов, необходимо было остаться в городе 
Екатеринославе еще                день-два, чтобы на месте выяснить и характер 
этого протеста, и то,                чем все это кончится, "потому что только в 
этом случае можно                будет сделать безошибочные выводы нашему штабу,
 -- говорилось в                телеграмме, -- о контрреволюционных силах 
Екатеринослава".

 Как я, так и все мои помощники в штабе целиком полагались на стойкость         
       посланных в Екатеринослав товарищей, а потому я распорядился ответить    
            им: "Можете задержаться в городе на несколько дней, но от 
официальных                разговоров с кем бы то ни было воздержитесь ввиду 
провокаторского                поведения кошевого атамана Горобца или будьте 
беспощадными в раскрытии                их подлой физиономии".

 Итак, делегаты остались в городе. Тем временем более демократическая           
     и социалистическая часть командного состава Екатеринославского коша        
        войск Украинской Директории дружнее сплотилась вокруг атамана Руденко   
             и, вопреки воле кошевого атамана, организовала в честь наших 
делегатов                банкет.

 На этом банкете А. Чубенко, невзирая на присутствие в зале 
немецко-австрийского                и русского белогвардейского 8-го корпуса 
командования, без всяких                стеснений изложил присутствующим нашу, 
повстанцев-махновцев, точку                зрения на то, какой должна быть 
борьба с немецко-австрийскими контрреволюционными                армиями и 
вообще с поддерживаемой ими контрреволюционной сволочью                
царско-помещичьего строя и как мы, махновцы, эту борьбу проводим,               
 готовясь одновременно к такой же борьбе с властью и войсками Украинской        
        Директории как с явно враждебной трудящимся контрреволюционной силой.

 Некоторые командиры из Екатеринославского коша возмутились тем,                
что наш делегат называл все войска коша контрреволюционной силой.               
 Но то, что их кошевой атаман якшался с генералами формировавшегося             
   в Екатеринославе 8-го белогвардейского корпуса и с немецко-австрийским       
         командованием, для наших делегатов было хорошим аргументом, чтобы      
          умалить их возмущение. И они это поняли, ибо вместо дальнейшего       
         протеста они, как один, поднялись и провозгласили свое порицание       
         высшему своему командиру, атаману коша Горобцу и потом грянули:        
        "Слава, слава, слава Батьку Махно, его штабу и восставшим под           
     его руководством широким трудовым массам!"

 Это выступление произвело переполох среди контрреволюционной публики.          
      Белогвардейцы из 8-го корпуса и немецко-австрийские офицеры, так          
      усердно всегда убеждавшие своих солдат, что Махно и махновцы никого       
         в плен не берут, всех уничтожают, а потому, дескать, нужно бороться    
            против них не на жизнь, а на смерть, -- эти самые офицеры, находясь 
               в зале, где состоялся банкет, повскакивали со своих мест, и одни,
                взяв под козырек, испуганными глазами искали среди банкетчиков 
ненавистного                Махно, а другие, не оглядываясь, бросились из зала 
с такой тревогой                и быстротой, что одному из делегатов пришлось 
на весь зал закричать:                "Батька Махно здесь нет, и враги 
революции могут быть пока                что спокойны за свою шкуру".

 Одновременно наблюдая за всеми, кто участвовал на банкете, нашим               
 делегатам легко было в беседе с частью командиров Екатеринославского           
     коша войск Украинской Директории подойти к тому, чтобы получить            
    от них более конкретные сведения об их силах, расположенных в городе        
        Екатеринославе, и о силах 8-го белогвардейского корпуса и 
немецко-австрийских.

 -- И когда, -- рассказывал по возвращении делегации товарищ Миргородский,      
          -- мы заметили, что наши собеседники рассказывают нам обо всем вполне 
               искренно, Чубенко не выдержал и ещё раз сказал им: "Какого       
         же вы черта смотрите на всю эту русскую белогвардейскую сволочь?..     
           Зачем допускаете, чтобы она формировала свои контрреволюционные      
          силы за вашей спиною против украинской революции? Разоружите ее       
         и выгоните из города!..

 Все это положило начало тому, что наши делегаты нашли себе много               
 сторонников среди подчиненных кошевому атаману Горобцу. С ними наши