хороший хирург, чтобы попытаться спасти руку младшему Каретнику                
и сделать необходимые операции другим повстанцам. На наше счастье,              
  мы встретили этого доктора-хирурга в дороге. Он как раз ехал из               
 Новониколаевки домой в Лукашево. Я ему объяснил положение раненых.             
   Он тотчас же пересел на нашу подводу и быстро помчался в Лукашево.           
     Там он забрал нужные инструменты (перевязочные материалы у нас были)       
         и приехал ночью в указанную мною деревню Алеево, где расположился      
          наш отряд.

 Почти всю ночь напролет наш славный доктор провозился с ранеными               
 и оказал всем им и вообще отряду неоценимую помощь.

 Все это происходило приблизительно в 20-х числах ноября 1918 года.             
   В этой же деревушке Алеево наутро, когда, присутствовав всю ночь             
   при производстве операций раненым повстанцам, устав и изнервничавшись,       
         я наконец немного отдохнул, я счел нужным устроить митинг крестьянам   
             этой деревни. Пришел на их сход и начал говорить им об их рабском  
              положении под гнетом гетмана и водрузившего его 
немецко-австрийского                юнкерства, приведенного сюда и посаженного 
им на шею Центральной                радой.

 В этот день в этой деревушке была как раз получена первая телефонограмма       
         из Александровска, сообщавшая "всем, всем, всем" о том,                
что в Киеве совершен переворот. Гетман Скоропадский низвергнут.                
Организовалась Украинская Директория под председательством В. Винниченко.       
         Директория объявила всем политическим узникам амнистию и т. д. и       
         т. п.

 Помню, с каким воодушевлением один из граждан деревни, учитель,                
читал эту телефонограмму крестьянскому собранию. С пафосом незаурядного         
       деревенского оратора и "щирого" украинца он произнес затем               
 речь и поставил мне в упор вопрос:

 -- Какую позицию вы, Батько Махно, со своими революционно-повстанческими       
         силами займете по отношению к Украинской Директории, во главе которой, 
               как вам теперь известно, стал человек, заслуживающий не только 
уважения,                но и полного доверия от трудового народа.

 Сведения о киевском перевороте меня лично мало тронули. В нем я                
видел все тот же политический шантаж, какой я видел и в водворении              
  гетмана Павла Скоропадского шесть месяцев тому назад.

 Но вопрос, поставленный мне учителем, застал меня врасплох. В этой             
   деревушке я его не ожидал, и поэтому он меня несколько смутил, тем           
     более что на собрании присутствовала масса повстанцев, а вопрос            
    о политическом доверии Винниченко был чрезвычайно серьезным: ответ          
      на него требовал не только правды, но и серьезного, ответственного        
        обоснования. Хорошо помню, как я, начав говорить и в то же время        
        обдумывая ответ, вначале нервничал, глотал слова и заикался. Это        
        даже принудило меня остановиться, прекратить речь и попросить кружку    
            воды. Так я выиграл время, овладел своими нервами и затем начал     
           отвечать на поставленный мне учителем вопрос.

 Украинским труженикам, говорил я, мало когда везло в истории их                
борьбы. За их спинами почти всегда действовали изменявшие им вассалы            
    если не польской шляхты, так русских царей. Я, конечно, не знаю             
   Винниченко лично; но я знаю, что он -- социалист, притом, социалист,         
       принимавший и принимающий участие в жизни и борьбе трудящихся. Он        
        обладал и обладает социалистической верой, пафосом чувствования         
       и действия. По крайней мере, я так понял Винниченко. Однако до 
политического                доверия к нему отсюда еще далеко. Особенно в 
настоящее время, когда                трудовой народ, освободившись от 
политического рабства в 1917 году,                стремится к коренному 
переустройству социальной жизни, а многие                Винниченки вели его к 
совсем другим берегам... Я точно не осведомлен                о том, какую роль 
играл Винниченко в деле заключения Украинской                Центральной радой 
союза с немецким и австрийским царями, союза,                приведшего на 
Украину против революции 600 000-ю армию сознательных                и 
бессознательных убийц, рвущих и топчущих вот уже около 6--8 месяцев             
   тело украинской революции, убивших уже десятки тысяч крестьян и              
  рабочих и продолжающих убивать по сей день. Но я знаю, что Петлюра,           
     военный министр бывшей Украинской Центральной рады во время нашествия      
          этих орд на Украину, шел в авангарде с гайдамацкими бандами, дико     
           расправлявшимися с каждым революционно мыслящим крестьянином и 
рабочим.                И я знаю, что теперь Винниченко рука об руку с этим 
самым Петлюрой                создает на Украине новое правительство. Где же, я 
вас, товарищи,                спрошу, в революционных украинских селах и 
городах найдутся среди                тружеников такие дураки, которые поверили 
бы в "социализм"                этого петлюровско-винниченковского украинского 
правительства или                Украинской Директории, как оно себя величает?..