не трогали никого из евреев и не возбуждали против них никого из        
        населения, так как это может создать почву для зарождения антисемитизма.
                А последний не может создать тех условий для революции, которые 
               так нужны ей и без которых не оправдаются надежды крестьян 
освободиться                от реакции, изгнать гетмана со всей его помещичьей 
сворой, не допустить                на свою шею других властей и насильников и 
зажить своей настоящей                жизнью на началах независимого от каких 
бы то ни было властей свободного                общественного самоустройства и 
самоуправления.

 Одновременно я запросил гуляйпольцев о том, как многочисленны и                
какого рода оружие немецко-австрийских войск, расположенных как                
в самом Гуляйполе, так и вокруг него, в ближайших от него деревнях.             
   Много ли в Гуляйполе развелось местных шпионов вообще и из крестьянской      
          среды в частности?

 На этот мой запрос я скоро получил ответ от многих крестьян. Он                
сводился в общем к тому, что шпионов и провокаторов много, но они               
 оперируют главным образом в центре Гуляйполя. Выдающиеся из них:               
 Прокофий Коростелев, Сопляк (который был сыщиком еще в царское время),         
       молодой Леймонский (бывший взводный командир еврейской роты) и многие    
            другие. "Но, -- писали мне крестьяне, -- больше всего шпионов       
         и провокаторов у нас в Гуляйполе развелось среди богатых евреев.       
         Об этом вы, товарищ Нестор Иванович, подробно узнаете, когда прибудете 
               к нам. Мы много кое-чего вам расскажем и покажем".

 Мне лично тяжело было перечитывать все эти записки по одном уже                
тому, что в них чувствовался антисемитский дух. А я воспитал в себе             
   глубокую ненависть к антисемитизму еще со времен 1905--1906 годов.

 Но то, что гуляйпольские крестьяне до 1918 года были чужды антисемитского      
          духа (об этом ярко свидетельствует хотя бы тот факт, что, когда       
         в 1905 году громилы из "Союза истинно русских людей" под               
 руководством Щекатихина и Минаева громили в городе Александровске              
  евреев и присылали своих гонцов в Гуляйполе для организации еврейского        
        погрома, гуляйпольские крестьяне на ряде своих общественных сходов      
          категорически высказались против погромщиков и их гнусных 
погромческих                дел в Александровске), заставило меня отнестись к 
этим записочкам                менее сурово, чем они этого заслуживали. Я хочу 
сказать, что, вместо                того чтобы порвать с ними переписку и, 
покинув село Рождественку,                не отзываться на их зов, я написал им 
письмо (одно на всех), в котором                постарался, как мог, разбить их 
неосновательную мысль о евреях.                И сделал я это тогда, когда уже 
знал, что еврейская рота под влиянием                агентов Украинской 
Центральной рады и немецкого командования первая                арестовала всех 
анархистов, всех членов революционного комитета,                большую часть 
членов Совета крестьянских и рабочих депутатов в Гуляйполе                (в 
апреле 1918 года). Арестовала с целью выдать всех этих крестьян                
и рабочих революционеров немецкому командованию на суд. Я знал,                
что еврейская буржуазия радовалась поведению этой роты. Но я считал             
   долгом революционера доказать крестьянам, что не одни только евреи           
     так гнусно действовали в то время по отношению к революции и к 
революционерам;                что среди неевреев было также много негодяев, 
подобных тем негодяям-евреям,                на которых крестьяне указывали мне 
в своих записках, и что в этом                столь серьезном и сложном вопросе 
мы разберемся, когда я буду среди                них. Теперь же, просил я 
крестьян и рабочих в своем письме, этот                вопрос надо отложить в 
сторону, чтобы если и нельзя его совсем забыть,                то, во всяком 
случае, возвратиться к нему тогда, когда мы, освободившись                от 
гнета гетмано-немецкой власти, сможем свободно, в порядке общественных          
      сходов разобраться в том, почему именно еврейская рота и еврейская        
        буржуазия так гнусно действовали против революции в пользу Центральной  
              рады и немецкого командования.

 Я убеждал крестьян и рабочих в том, что еврейские труженики --                
даже те из них, которые состояли в этой роте бойцами и были прямыми             
   участниками в контрреволюционном деле, -- сами осудят этот позорный          
      акт. Буржуазия же, причастная к провокационным делам в Гуляйполе,         
       свое получит независимо от того, к какой национальности она принадлежит.

 И должен отметить, что письмо мое оправдало мои надежды. Крестьяне             
   и рабочие согласились целиком с моими доводами касательно их нападок         
       на евреев и теперь просили лишь моих указаний:

 "Что делать? Как и с чего начинать, раз Вы не советуете нам                
заняться уничтожением виновников апрельского выступления?"                И 
конечно, в заключение опять подчеркивали, чтобы я потерпел еще                
немного, чтобы не рвался сейчас же в Гуляйполе.

 "Ваше появление в Гуляйполе, -- писали они, -- станет скоро