Дыбенко приезжал в Пологи, где и сообщил Нестору                Махно о его 
назначении комбригом. В бригаду были присланы политкомы                Петров, 
Карпенко и Конев. Хотя они, как показало время, с обязанностями                
не справились. Для штабной работы было прислано несколько военных               
 специалистов, а командирами полков утверждено близких к Махно Куриленко        
        и Калашникова.
               Доверие, с которым отнеслось к повстанцам и непосредственно к 
самому                Махно командование Красной Армии, произвело на него 
большое впечатление.                О. Чубенко рассказывает, что после одной из 
первых встреч с П. Дыбенко,                возвращаясь в Гуляй-Поле в добром 
настроении, Махно откровенно делился                с ним своими мыслями и 
говорил, что он и мысли не имел о командовании                бригадой, потому, 
что не был ни одного дня на военной службе. "А                теперь я - 
командир бригады, и кроме этого, еще и такое уважение                ко мне". 
Кроме того, Дыбенко сказал ему, что он /Махно/ на                наилучшем 
счету у большевиков-коммунистов, и, если и бывают какие                
неприятности, прибавил Махно, то только по тому, что "политические              
  шарлатаны" часто его подводят. Политическими шарлатанами, говорит             
   О. Чубенко, Махно называл идейных анархистов. Это не единственный            
    факт, который свидетельствует о том, что отношения Махно с анархистами      
          как в 1918 году, так и 1919 году, до разрыва с Советской властью,     
           были эпизодическими и значительного влияния на него не имели. Даже   
             через 12 лет после событий, о которых речь, Нестор Махно, в то 
время                уже тесно связанный с анархистами в эмиграции, в своих 
мемуарах                счел необходимым признать, что в конце 1918 г. "были 
моменты,                когда я перебирал в памяти имена всех анархистов, 
которые сидели                в городах, но после наблюдения за ними во время 
моего путешествия                по России я не находил тех людей, которые 
отдались целиком делу,                начатому повстанчеством. По моему 
глубокому убеждению, они не были                ни психологически, ни 
технически подготовлены к революции широких                трудовых масс+"
               С 1-го февраля до начала марта бригада выросла количественно с 
4-х                до 7-ми тыс. бойцов. Причем она беспрерывно пребывала на 
фронте.                В конце января - начале февраля в кровопролитных боях 
махновцы,                как уже отмечалось, освободили Гуляй-Поле и 
расположенные поблизости                от него городок и станцию Орехово, а 
также села Новокарловку, Новоселицу,                Марфополье и Федоровку. 
6-го февраля удалось отбить у белых село                и станцию Пологи. В 
оперативной сводке штаба войск Харьковского                направления за этот 
день сообщалось: "После сильного боя, в                котором у противника 
принимала участие тяжелая артиллерия, нами                были заняты: 17-м 
полком - станция Пришиб и село Михайловка, 16-м                полком - станция 
и селение Пологи. "Добровольцы", казаки,                чеченцы разбиты, бегут. 
Отмечается блестящее руководство командиров                частей во главе с 
батькой Махно. Наши трофеи - 2 пушки, танк, много                винтовок и 
пулеметов". В следующие дни сводки сообщали об освобождении                
махновцами сел Воскресенка, Конские Раздоры, Басань, станций Магедово,          
      Цареконстантиновка и других.
               С конца зимы бригада Махно все больше втягивалась в боевые 
действия.                В начале марта на Донбассе и в Приазовье деникинцы 
сосредоточили                8-9 пехотных и 2 кавалерийские дивизии, что 
составляло 50% всех                сил белогвардейцев на Южном фронте. В связи 
с этим нужно было укрепить                красные войска в Донецком бассейне, в 
случае первой же возможности                начать там наступление. Именно 
такое задание и было поставлено перед                бригадой, возглавляемой 
Нестором Махно.
               19 февраля в приказе командующего Харьковской группой войск А. 
Скачко                перед 3-й Заднепровской бригадой ставилось задание 
овладеть железнодорожным                участком Пологи-Волноваха. Оно было 
выполнено до середины марта.                15 марта махновцы захватили 
Бердянск, а 17 - Волноваху. Это был                заметный успех, который не 
прошел мимо внимания главкома Й. Вацетиса.                16 марта он поставил 
перед Укрфронтом /то есть перед бригадой Махно,                т. к. других 
частей в этом районе не было/ задание развивать операции                по 
овладению побережьем Азовского моря до Таганрога включительно.
               Н. Махно энергично взялся за выполнение поставленного задания. В 
               20-х числах марта его части подошли к Мариуполю и блокировали 
его                с суши. Там находился сильный белогвардейский гарнизон, 
который                с моря поддерживала французская военная эскадра. 
Мариупольский порт                играл значительную роль в снабжении 
деникинцев оружием и снабжением;                французы же имели надежду через 
него вывозить из Донбасса уголь                и хлеб из богатых южных районов. 
Бой за Мариуполь шел три дня. Особенно                ожесточенным он был на 
территории морского порта, где белогвардейцы                под прикрытием 
французской корабельной артиллерии оборонялись двое                суток, но, 
потеряв 250 чел. оставили порт. Большую помощь махновцем                оказали 
работники металлургического завода. Их вклад в освобождение                
города был весомым, однако, это нисколько не уменьшало заслуг бойцов            
    3-й Заднепровской бригады, которые в отдельных случаях проявляли            
    большой героизм. В рапорте, направленном в СНК УССР по поводу взятия