большевистском мире давно зрела        мысль о военном походе на независимое 
повстанчество. Приезд Антонова и Каменева        в Гуляй-Поле можно 
рассматривать как тщательную разведку большевиков перед        их нападением на 
район. После этих посещений ничто не изменилось в отношении        большевиков 
к махновщине. Их агитационная кампания в прессе не только не        ослабела, 
но, наоборот - усилилась. Измышления, одно другого постыднее и        гнуснее, 
не переставали выпускаться ими по адресу махновцев. Все показывало,        что 
большевики стремятся подготовить мнение рабочих и красноармейцев к готовящемуся 
       ими вооруженному нападению на вольный район. Месяцем раньше с их стороны 
       была сделана попытка убить Махно из-за угла. Командир одного полка 
Падалка,        подкупленный большевиками, взял на себя их "поручение": напасть 
       со стороны Покровского на Гуляй-Поле, когда там будет Махно, захватить 
его        и штаб. Заговор был обнаружен самим Махно, когда он находился в 
Бердянске        и через несколько минут должен был ехать в Гуляй-Поле. Его 
удалось предотвратить        только потому, что под рукой у Махно оказался 
аэроплан, на котором он успел        пролететь расстояние от Бердянска до 
Гуляй-Поля в два часа с минутами. Организаторы        заговора были врасплох 
схвачены и казнены.
       Неоднократно от товарищей, работавших в большевистских учреждениях, 
Махно        получал предостережения - ни в коем случае не ехать по вызову ни в 
Екатеринослав,        ни в Харьков, ибо каждый официальный вызов будет означать 
ловушку, готовящую        ему смерть. Словом, всякий новый день говорил о том, 
что спор об идейном        влиянии в украинской революции большевики не 
сегодня-завтра будут решать        оружием. Мятеж Григорьева неожиданно 
заставил их внешне и на некоторое время        изменить свое отношение к 
махновщине.

 Глава шестая
       МАХНОВЩИНА (продолжение)
       Мятеж Григорьева. - Первое нападение большевиков на Гуляй-Поле
       12 мая 1919 г. в основной штаб махновцев, стоявший в Гуляй-Поле, пришла  
      телеграмма следующего содержания:

 Гуляй-Поле, батько-Махно по нахождению.
       "Изменник Григорьев предал фронт. Не исполнив боевого приказа, он 
повернул        оружие. Подошел решительный момент - или вы пойдете с рабочими 
и крестьянами        всей России, или на деле откроете фронт врагам. Колебаниям 
нет места. Немедленно        сообщите расположение ваших войск и выпустите 
воззвание против Григорьева,        сообщив мне копию в Харьков. Неполучение 
ответа буду считать объявлением        войны. Верю в честь революционеров - 
Вашу, Аршинова, Веретельникова и др.        Каменев. ¦ 277. Реввоенконтролер 
Лобье".

 Штаб в своем расширенном составе, с участием представителей 
Военно-революционного        Совета, немедленно обсудил телеграмму, сообщающую 
о событии, и само событие        и пришел к следующему заключению. Григорьев - 
бывший царский офицер; накануне        свержения гетмана он находился в рядах 
петлюровцев, руководя большими повстанческими        отрядами, бывшими в 
распоряжении петлюровских властей. В дни разложения        петлюровской армии, 
происшедшего под влиянием классовых противоречий, Григорьев        со всеми 
своими частями перешел на сторону большевиков, пришедших к этому        времени 
из центральной России, и стал действовать с ними против петлюровцев,        
сохранив за своими частями известную автономию и свободу действий. В Херсонской 
       губернии сыграл значительную роль в ликвидации петлюровской власти. 
Занял        Одессу. Затем до последнего времени держал фронт повстанческими 
отрядами        в направлении Бессарабии.
       Повстанческие отряды Григорьева и в организационном, а главное - в 
идейном        отношении значительно отстали от махновского повстанческого 
района. Они        не развивались, оставаясь все время в первоначальной стадии 
своего роста.        В начале всеобщего повстания они были проникнуты 
революционным духом, но        в самих себе и крестьянской среде, откуда вышли, 
они не отыскали тех исторических        задач труда и того яркого социального 
знамени, которые были у махновцев.        Несмотря на высокий революционный 
подъем этих отрядов, они имели неустойчивый,        далеко не определенный 
социальный идеал, в связи с чем подпадали под руководство        то петлюровцев,
 то Григорьева, то большевиков.
       Сам Григорьев никогда не был революционером. В его поведении, когда он 
состоял        в рядах петлюровцев, а затем в рядах красной армии, было много 
авантюристического.        Он был преимущественно простым воякой, которому 
стихия народного повстания        неожиданно раскрыла простор. Физиономия его 
имела чрезвычайно пестрый вид:        в нем была и доля сочувствия забитому 
крестьянству, и властничество, и атаманское        озорство, и национализм, и 
антисемитизм. Что заставило его выступить против        большевиков? Для штаба 
махновцев это было неизвестностью. Имелись данные        о том, что сами 
большевики спровоцировали его на выступление, дабы ликвидировать        его 
автономные повстанческие отряды, которые хотя и не преследовали самостоятельных 
       революционных целей, как махновцы, но по своей форме и содержанию были 
все-таки        враждебны идее большевизма. Как бы то ни было, но движение 
Григорьева против        большевиков являлось в глазах махновцев не 
революционным, не трудовым, а        лишь военным, политическим, заслуживающим