хорошего  для Донбасса. Чернявский13, секретарь Одесского, а потом
Винницкого обкомов партии, тоже был уничтожен. Любченко до того, как кончить
жизнь  самоубийством,  написал  записку Чернявскому  с  просьбой,  если  что
случится,  не забыть  его  сына. У него  был  сын 15  лет. Когда  арестовали
Чернявского,  то  нашли  записку  и  схватили этого  мальчишку. Вот  до чего
доходило дело.
     В  Москве  и  Московской области  уничтожили  всех  секретарей райкомов
партии.  Я  сейчас перечислить  не смогу их  конкретно,  но практически всех
уничтожили.  Я  был  особенно  потрясен,  когда арестовали Коган14.  Коган в
партии с  1907 г.,  человек  исключительной  честности  и благородства.  Она
занималась  вопросами  культуры.   В  дореволюционном  подполье,  в   Киеве,
Каганович  брал уроки по политэкономии у Косиора  и Когана.  Какое-то  время
Коган была женой Куйбышева.
     Сообщили, что  она призналась во вредительстве.  Но  когда после смерти
Сталина подняли ее дело, то узнали, что она ни в чем не созналась, а бросала
контробвинения и  называла фашистами тех, кто ее арестовал.  Она  была  тоже
казнена. Сойфер15, секретарь Ленинского райкома партии г. Москвы, старый уже
человек, член партии или с 1905, или с 1903 года. Когда арестовали секретаря
Тульского обкома партии Седельникова16, у нас взяли Сойфера работать в Тулу.
Послали  мы  туда Сойфера.  И  вдруг узнаю,  что и Сойфер арестован.  А ведь
Сойфер--это  в  буквальном   смысле  слова  партийная  совесть,  кристальной
честности человек.  И вдруг  -- враг народа? Арестовали Николая  Алексеевича
Филатова  17,   председателя   Московского   облисполкома,   потом  он   был
уполномоченным Контрольной комиссии  по Ростову. И  он  был арестован и тоже
уничтожен.
     Кульков  --  старый московский  деятель с подпольным стажем, выдвинутый
секретарем  горкома  партии.  Тоже  арестован.  Я  сейчас  уже  и  не  смогу
припомнить всех. Так поступали со  многими  москвичами. Сперва их  выдвигали
вместо  арестованных  "врагов  народа"  как  опору, на укрепление  партийных
организаций, а потом, когда они туда приходили, вдруг мы узнавали, что и они
арестованы.    Так   погиб   Симочкин.    Его   выдвинули   из    Москвы   в
Иваново-Вознесенскую  область, а  там арестовали. А Марголин, ближайший друг
Кагановича?  Я  его знал  по  Киеву,  потом мы с ним учились  в Промышленной
академии. Он был выдвинут вторым секретарем Московского комитета партии в то
время, когда я был первым секретарем. Затем его  взяли  в  Днепропетровск на
укрепление местной парторганизации  после ареста Хатаевича и там уничтожили.
Набралась  бы   огромная  книга,  если   лишь  перечислить  всех   партийных
работников, казненных в те годы.
     Я почти не касаюсь здесь военных работников, потому что их я знал хуже.
Из них  я  хорошо  знал  только Якира  и командующего  войсками  Московского
военного округа Белова. Военные тогда от
     нас,  партийных  работников,  стояли  далековато,  мы  с  ними, даже  с
командующим  войсками  МВО, общались редко. Лишь  когда  возникали  какие-то
вопросы у  военных, они обращались ко мне. У меня же к ним никогда  вопросов
не  возникало.  Правда, я знал Векличева,  тоже  военного. Он был  ближайшим
другом  Якира, а когда появлялся в Москве, то  заходил ко мне, так как мы  с
ним были знакомы  по Киеву. Он  работал в Политуправлении Киевского военного
округа в месяцы, когда я работал заворготделом Киевского  окружного комитета
партии. Векличев  был из  донбасских  шахтеров, прошел  Гражданскую  войну и
носил на петлице ромбы. По-моему, у него было три  ромба. Тоже был арестован
и уничтожен.
     Потом появился документ, по-моему,  письмо  ЦК  ВКП(б) парторганизациям
СССР. В том письме  описывалась борьба  с  врагами народа, излагались  факты
извращения этой  борьбы; говорилось,  что враги народа залезли в  чекистские
органы и много уничтожили преданных  кадров. Теперь все запуталось, и трудно
было разобраться,  что к чему.  Главное же для  меня  заключалось в том, что
именно Сталин все это запутал. В некоторых случаях, например,  в деле высших
военных  кадров, он действительно  верил,  что эти военные --  враги народа,
завербованные  гитлеровской  Германией,   которые  готовились   Гитлером   к
предательству,   когда   гитлеровская  армия  нападет  на  Советский   Союз.
Превозносилось  и ставилось в заслугу Сталину, что он сумел разоблачить это.
Потом уж узнали, что это очень просто было придумано. Такой метод известен в
истории:  подбрасывают документы  своим врагам, указывая среди  них на  лиц,
которые якобы связаны с чужой разведкой,  чтобы руками врагов расправиться с
наиболее  талантливым   руководством  армии   или  других   служб.  Подобным
провокационным методом вообще широко пользуются разведки. Наша разведка тоже
пользовалась этим  методом против врагов. Такой метод весьма действен. Я уже
говорил,  каким   образом  разведка  Гитлера  подбросила  документы  Сталину
(по-моему,  через  Бенеша18,  президента  Чехословацкой  Республики).  Этого
оказалось достаточно, и невинные люди были казнены).
     И  вот  состоялся  Пленум ЦК  партии. На нем обсуждались провокационные
методы  работы  НКВД и  была  принята соответствующая резолюция: прекратить!
Закончился  пленум,  на местах  резолюцию изучили, а методы  остались те же:
пресловутые "тройки". Без суда и следствия людей арестовывали, допрашивали и
судили одни и  те же лица. Прокурор был низведен до уровня самого последнего
ничтожества.  Он не имел никакого влияния  и  не  мог следить за законностью
судопроизводства, ареста и прочего.
     Обстановка осталась такой,  которая  позволяла  Берии  то,  что до него
делал Ежов.
     Сам  Берия  после  это  пленума  часто  говорил,  что  с  его  приходом
необоснованные репрессии были приостановлены: "Я,  один на один разговарив