в  четырех  верстах  южнее  Юзовки1.  Сам я трудился в  юности на
машиностроительном заводе, потом на руднике, потом служил в Красной Армии.
     В нашей деревне Калиновка, Курской губернии, хозяйства были небольшими,
скорее маленькими. У крестьян не было техники, только соха и плужок. Правда,
соха  встречалась  уже редко.  Одноконный  плужок  был  рассчитан  на слабую
крестьянскую  лошадь. Плуг, позволяющий пахать глубоко, крестьянская  лошадь
не потянула  бы. Как правило, крестьянин пахал землю плужком в упряжке одной
лошадью, в одну лошадиную  силу. Минеральных  удобрений совсем не было, даже
понятия о них не имели.
     На моей родине главным образом производились пшеница на  продажу и овес
для соседнего  конного завода.  Там  был прекрасный конный завод.  Хозяйство
велось на  очень высоком уровне, хотя тракторов  у  помещиков в то  время не
было.  Пахали   глубоко,  навоза  вносили  много.  Видимо,   у   них  имелся
селекционный семенной  материал, хороший,  отборный, поэтому урожай получали
по тому времени  для крестьянина  совершенно немыслимый:  30  - 35 центнеров
пшеницы с десятины.
     В 1908 году отец и мать нанялись в богатое имение помещика Васильченко.
Я уже был подростком, мне исполнилось четырнадцать лет,  и  я там работал на
пахоте  погонщиком  волов. Труд для  моего возраста был тяжелым,  надо  было
поднимать ярмо, запрягая волов в плуг.  Это входило в обязанность погонщика,
а не плугаря.
     Затем  началась  работа  на шахте  и  заводах,  забастовки,  революция,
Гражданская война.  Обо всем этом  я не буду  рассказывать, может быть, лишь
упомяну кое-где по ходу повествования. В начале 1922 года я из Красной Армии
вернулся в Донбасс  и по партийной мобилизации выезжал в село, на проведение
посевной кампании. Я ездил в  марьинские села, раньше там жили  богато, а  в
голод после 1921  года люди умирали, были даже  случаи людоедства.  Вся наша
работа заключалась  в том,  что мы собирали  крестьян и  призывали  их сеять
хорошо  и  вовремя, а еще  лучше --  провести сверхранний  сев. То,  что  мы
говорили, сами очень плохо понимали. Речь моя была довольно примитивной, как
и речи других товарищей.  Я ведь никогда по-настоящему не занимался сельским
хозяйством, и все мои познания основывались на том, что я  видел в детстве у
своего дедушки в Курской губернии.
     В  том  же 1922  году  я пошел  учиться на рабфак,  проучился три года.
Секретарем уездного  комитета партии  у  нас был Завенягин2. Когда я  кончал
рабфак, то секретарем окружкома (тогда от уездов перешли к округам) стал уже
Моисеенко3.
     После окончания рабфака в 1925 году мне не дали возможности поступить в
высшее  учебное заведение.  Я  хотел  учиться,  получить специальность. Имея
склонность   к   инженерным  вопросам,  я  мечтал   поступить  на  факультет
машиностроения.  Как  слесарь  я  любил  свою  техническую профессию,  любил
машины, но в Юзовке мне сказали:
     -- Нет! Надо идти на партийную работу, потому что это сейчас главное.
     Так я стал  секретарем партийного комитета в  Петрово-Марьинском уезде,
смешанном по  профилю. Это выражалось в том, что собственно  Марьинский уезд
был сельскохозяйственным, а угольные  копи назывались  Петровскими рудниками
(бывшие Карповcкие),  в честь Григория Ивановича Петровского4,  который, еще
будучи депутатом  IV Государственной думы,  как-то приезжал туда.  Я не могу
сказать, выступал ли он, но к выступлению  готовился. Меня пригласили на это
собрание  рабочих,   которое  созывалось  нелегально.  Потом  его  отменили.
Подробностей  я не  знаю,  поскольку не  входил в число  организаторов.  Мне
просто сказали, что полиция пронюхала о месте собрания, и Григорий  Иванович
сообщил,  что раз  так, то оно не состоится. Я уже шел к месту  сбора, а там
специально выставленные люди предупреждали, что собрания не  будет.  Приехал
же  туда  Петровский  потому,  что был  избран  в Думу  от Екатеринославской
губернии, в состав которой входили эти рудники.
     Когда я  принял  дела  первого  секретаря  укома партии,  мне  пришлось
заниматься всем, включая сельское  хозяйство. Уком располагался в поселке на
шахте Трудовская  No  5.  Она и сейчас действует. Тогда  это  была маленькая
шахта  с  поселком, расположенным в степи, рядом  с большим и богатым  селом
Марьинка.  Неподалеку находилось село Григорьевка, а еще ближе к рудникам --
большое  село Кременная. Назвался  груздем --  полезай в кузов! Раз  избрали
секретарем укома,  я должен  был  давать универсальные руководящие указания.
Так я стал человеком, облеченным  ответственностью и за состояние  сельского
хозяйства  в  уезде,  и   за   добычу  угля  рудниками,  и  за  деятельность
Красногоровского  завода керамических  изделий.  В  Донбассе это  был  тогда
единственный завод, вырабатывавший огнеупорный кирпич для облицовки доменных
и  мартеновских печей. Мои функции заключались не в обеспечении производства
сельскохозяйственных  продуктов,  а  в  выколачивании   этих   продуктов  из
крестьянских дворов.
     В 1926  году на партийной окружной конференции меня  избрали заведующим
орготделом  Окружного  партийного  комитета.  Организационная структура была
такой:  заведующий  орготделом   являлся   заместителем  первого  секретаря.
Единственным  секретарем в окружкоме  был тогда  Моисеенко.  Позже  мы с ним
разошлись,   не  сработались.  Он  трагически  кончил  свою  жизнь,   будучи
расстрелян в результате  произвола 30-х годов. Я убежден, что он был честным
человеком. В окружкоме мы тоже  занимались  сельским  хозяйством. Оно  тогда
поднималось  как на дрожжах. Стимулятором послужила ленинская политика нэпа,
ставшая  двигателем  частной  инициативы.  В  результате сельское  хозяйство
быстро восстановилось до дореволюционного уровня, а кое в чем его превзошло.
Продуктов