вал  фашизм  и  где им была уготована  печальная участь.  С другой
стороны,  много людей, особенно евреев, бежало от фашистов и к нам. Они ведь
следили,  как  фашисты относятся  к еврейскому  населению,  как  они громили
евреев у себя в стране, устанавливали для них особые "знаки отличия", чинили
унижения и  издевательства над еврейским  народом.  Должен сказать здесь и о
Серове. Он в свое время был наказан и  освобожден от министерской должности,
так как проявил неосторожность. Но  он при  всех своих  ошибках -- честный и
неподкупный человек. Я относился к нему с уважением и доверием.
     А вот  еще один случай,  причины которого я  не  понял  и  был им очень
огорчен. Во Львове  оказалась Бандровска13 (не ручаюсь за точность фамилии),
известная польская  оперная певица. Мне доложили, что она находится на нашей
территории.  Я  попросил людей, занимавшихся вопросами культуры, провести  с
ней  переговоры и, если  она захочет,  предоставить  ей  возможность петь во
Львовской опере; если  же нет, то предоставить  возможность петь в киевской,
харьковской или одесской опере. Одним  словом, дать ей  любую возможность. Я
думал,  что  это ее соблазнит и что она останется  у нас. Мне  не  хотелось,
чтобы такая  известная  певица  вернулась  на  польскую территорию,  занятую
фашистами. Ведь она там будет петь, и это станет  как бы шагом, направленным
и против польского  народа, и против советского  народа. Но она не  захотела
остаться  и вернулась  к  себе.  Когда  вели с  ней  переговоры,  Бандровска
проявила хитрость: она вела переговоры с нами и как  будто изъявляла желание
принять наше предложение, а в то же время вела  тайные переговоры с немцами.
Они тайком  переправили  ее  на территорию,  уже занятую ими. Пришел ко  мне
Серов и  говорит: "Бандровской  нет. Она в Кракове и уже выступала в  театре
перед офицерами немецкой армии".
     Польская  интеллигенция,  оказавшаяся  на  территории,  занятой Красной
Армией,  по-разному воспринимала приход наших  войск в  Западную  Украину  и
Западную Белоруссию. Многие интеллигенты,  что понятно, были, как говорится,
буквально  огорошены.  Они находились в состоянии какого-то  шока. Их страна
подверглась нападению  гитлеровского государства,  и вот Польша разгромлена,
Варшава  сильно  разрушена,  другие  города  --  тоже.  Что   будет  дальше?
Воспитанные  на буржуазных традициях, буржуазном понимании хода событий, эти
люди как  бы  теряли свою самобытность, свое лицо.  Они не могли понять, что
польская  культура и польская  нация продолжают развиваться  на  территории,
отошедшей  к Советскому Союзу. Да, это была небольшая территория, заселенная
поляками,  в сравнении с территорией и населением, захваченными гитлеровской
Германией. Естественно,  поляки  воспринимали и  переживали  все  это  очень
глубоко и трагично.  Некоторые из них выбирали из двух зол меньшее. Они были
против Советской  власти, но, сравнивая ее с тем, что принес полякам Гитлер,
предпочитали  Гитлеру  Советы.  Имелись  и  такие,  которые,  оказавшись  на
территории, занятой Красной Армией, потом, даже вне всякого "обмена людьми",
бежали на территорию, занятую немецкими войсками. Кое-кто из них хотел таким
способом уклониться от контактов с гестаповцами.
     Во Львове  в то время гестаповцев  было очень много. Они попали туда по
договоренности с  нами, с  целью содействия  обмену населением. Но возникали
также случаи, как  с Бандровской, когда  гестаповцы не согласовывали с  нами
списки отъезжающих и,
     пользуясь  тем,  что  граница  фактически  была   открытой  и   никаких
трудностей для перехода не существовало, выписывали каким-то лицам фальшивые
документы.
     Продолжалась  работа  по установлению Советской  власти и  нормализации
положения в западных районах Украины. Главным образом она была направлена на
создание  местных  органов власти.  В  областные  комитеты и в районные было
привлечено  много  местных  активистов. Не было недостатка в кадрах, которые
становились  на  позиции  советской  действительности.  Несмотря на  сильные
украинско-националистические  позиции,  имелось  немало  сочувствовавших нам
коммунистов, несмотря  на  роспуск  КПЗУ и выраженное  нами недоверие к ней.
Вообще-то  КПЗУ  была  разгромлена  еще во  время "чисток"  1936-1937 годов.
Руководство  коммунистическими  организациями  Западной  Украины практически
было  возложено на КП(б)У. Когда я еще  в 1928-1929  гг. работал в  Киеве на
посту  заведующего  организационным  отделом окружного комитета,  секретарем
Киевского окружкома  был Демченко. Именно он по решению ЦК КП(б)У отвечал за
связь  с КПЗУ и  за  руководство  ее  деятельностью. Демченко встречал людей
"оттуда",  они приезжали нелегально,  получали от него указания  и отбывали.
Так велась организационная работа.
     Демченко  занимался  также  вопросами  культуры.   В  Киеве  находилась
Украинская  АН, видный историк  Грушевский  руководил в ней секцией  истории
Украины.  Наблюдение за АН УССР тоже было возложено на Демченко, и он уделял
ей  много внимания.  Через академию  он  был  связан и  с  учеными,  которые
находились во Львове, на польской территории. Помню из их числа две фамилии:
Студинский  и  Колесса14. Это  были авторитетные среди  интеллигенции  люди,
причем Колесса больше как ученый, а Студинский -- как общественный деятель и
хороший оратор.  Он,  выступая в  польской печати,  зарекомендовал  себя как
антипольская фигура,  настроенная просоветски и проукраински. Однако,  когда
мы  с  ним в  1939  г. встретились, выяснилось,  что он был  в  политических
вопросах  без прочных убеждений. Итак, КПЗУ была разгромлена, а ее кадры, до
которых дотянулась наша рука, были уничтожены  как "провокаторы,  изменники,
предатели и агенты Пилсудского", уже умершего.
     Коммунистическая  партия  Польши  тоже  была  разгромлена  и  распущена
Коминтерном.  Ее  руководство  было  уничтожено,  так  как жило  в  Москве и
работало