доказывает, что обладает внутренней силой, которая обеспечит ему если и не 
победу, то уж наверняка выживание.
 Когда 20 мая 1928 года состоялись новые выборы в рейхстаг, НСДАП, получив 2, 6 
процента голосов, оказалась на девятом месте, среди избранных от неё двенадцати 
депутатов – Грегор Штрассер, Готфрид Федер, Геббельс, Фрик и Герман Геринг, 
вернувшийся к тому времени с богатой женой и широкими связями из Швеции. Сам 
Гитлер, будучи «лицом без гражданства», свою кандидатуру не выставлял. Однако с 
присущим ему умением подавать свои беды и неудачи как успехи он использовал эту 
помеху, чтобы и тут ещё раз увеличить дистанцию и – не делая никаких уступок 
презираемой им системе парламентаризма – усилить свою роль единоличного, 
стоящего высоко над всеми заботами, делами и соблазнами текущего дня фюрера. 
Принятое после долгих колебаний решение об участии в выборах было не в 
последнюю очередь продиктовано соображением помочь партии путём использования 
привилегий, которые давались депутатскими мандатами, о чём и свидетельствовал 
Геббельс в статье, опубликованной через неделю после выборов и проливавшей свет 
на все заверения партии насчёт легальности: «Я – не член рейхстага. Я – ОИ. И 
ОБДБП. Обладатель иммунитета, обладатель билета для бесплатного проезда. Какое 
нам дело до рейхстага? Мы избраны как оппозиция рейхстагу, и мы будем 
осуществлять свой мандат в том смысле, как это нам поручено… ОИ разрешается 
называть кучу дерьма кучей дерьма, и ему не нужно завуалированно оправдываться 
перед государством». Это признание заканчивалось такими словами: «Теперь вы 
удивляетесь, а? Но не думайте, что нам уже конец… Вы ещё с нами попрыгаете. 
Пусть только начнётся представление». [127] 
 Оскорбительное нахальство такого рода высказываний не затушёвывало между тем 
их самоободряющего характера – ведь НСДАП оставалась маленькой партией с 
утрированной жестикуляцией. Но Гитлер – хладнокровно, будучи сам наготове и 
готовый ввести в бой свои кадры – ждал нового обострения ситуации, что должно 
было облегчить ему прорыв для превращения её в массовую партию. Несмотря на все 
своё рвение, несмотря на все свои организационные тревоги, он до сего времени 
оставался в тени старательно, хотя и без блеска функционировавшей республики. 
Его харизма, столь успешно сохранившаяся в патетических суматохах, в нормальных 
условиях грозила раствориться. Ведь порой казалось, что нация была вот-вот уже 
готова пойти, наконец, на мировую с республикой и невзрачной серостью 
обстановки, готова похоронить все эти надуманные реальности и 
героико-романтические воспоминания и примириться с буднями истории. Правда, 
выборы в рейхстаг продемонстрировали беззвучный процесс разложения буржуазной 
среды и появлением многочисленных осколочных партий возвестили о скрытом 
кризисе системы, да и число членов партии Гитлера дошло уже почти до 150 000. 
Но ещё в начале следующего года преподающий в Бонне социолог Йозеф А. Шумпетер 
говорит об «очень большой и, возможно, ещё возрастающей стабилизации наших 
социальных отношений» и заверяет: «Ни в каком смысле, ни в какой области и ни в 
каком направлении не представляются поэтому вероятными ни взлёты, ни 
катастрофы». [128] 
 Гитлер оценивает положение резче и зорче. Имея в виду психологию немцев во 
время этого короткого счастливого периода в истории республики, он говорит в 
одной из своих речей: «У нас есть третья шкала оценок – боевой дух. Он жив, 
хотя и погребён под грудой чужих теорий и доктрин. Какая-то большая, мощная 
партия старается доказывать обратное, пока вдруг не приходит и не начинает 
играть самый обыкновенный военный оркестр, и тогда тот, кто плетётся позади, 
вырывается иной раз из своего сонного состояния, внезапно начинает ощущать себя 
частицей народа, который марширует и с которым идёт и он. Так и сегодня. Нужно 
только показать нашему народу это лучшее – и вы увидите: вот мы уже и 
маршируем». [129] 
 С этого момента он ждёт сигнала к бою. Вопрос заключался только в том, сможет 
ли партия сохранить в течение этого времени свою динамику, свои надежды, свои 
представления о цели и образ избранности фюрера – всю эту систему фикций и 
призрачной веры, на которой она стоит. В своём анализе итогов выборов в мае 
1928 года Отто Штрассер жаловался, что «спасительная миссия 
национал-социализма» не нашла массового резонанса, неудачным, в частности, 
оказалось вторжение в пролетарские слои [130] . Действительно, приверженцами 
партии были преимущественно служащие, мелкие ремесленники, группы крестьян, а 
также охваченная романтическим протестом молодёжь – авангард тех слоёв, что 
были больше других восприимчивы к будящей музыке «самого обыкновенного военного 
оркестра». Но всего несколько месяцев спустя ситуация на сцене полностью 
изменилась.




 Книга четвёртая
 Время борьбы



 Глава I
 Прорыв в большую политику


 Мы снова начинаем борьбу своими испытанными методами и говорим: Атаковать! 
Атаковать! Атаковать снова и снова! Если кто-то скажет: – Ну, не могут же они