| |
тоталитарные притязания.
Почти все институты власти были покорены. Гинденбург был больше не в счёт, он,
по меткому замечанию его друга и соседа по поместью фон Ольденбург-Янушау, был
рейхспрезидентом, «которого, собственно говоря, уже больше нет» [523] ,
примечательно, что руководящий состав партии во время массовой присяги 25
февраля клялся в верности Гитлеру, а не президенту, как того бы требовал закон
о единстве партии и государства. Хотя в некоторых концепциях с престарелым
президентом связывались надежды на законность и традиции, он тем временем не
только сдался Гитлеру, но и позволил коррумпировать себя, его готовность
поддерживать национал-социалистический курс на захват власти своим моральным
авторитетом находилась во всяком случае в примечательном контрасте с ворчливой
холодностью, с которой он предоставил своей участи республику. В годовщину
битвы под Танненбергом [524] он принял в подарок от новых властителей соседний
с поместьем Нойдек земельные участки Лангенау и выкупленный из-под залога
Пройсенвальд, отблагодарив за эту щедрость весьма необычным в немецкой военной
истории жестом: он присвоил отставному капитану Герману Герингу «в знак
признания его выдающихся заслуг на войне и в мирное время» звание генерала
пехоты.
Единственным институтом, избегавшим унификации, оставался рейхсвер. Именно на
него направлялось с явно растущим нетерпением революционное честолюбие СА.
«Коричневый поток должен залить серую [525] скалу», – любил говорить Эрнст Рем
[526] , и его опасение, что Гитлер может отказаться от революции по тактическим
причинам и из-за оппортунизма, было решающим мотивом надвигающего теперь
конфликта. С точки зрения Гитлера, рейхсвер и СА были единственными ещё
независимыми факторами власти с несломленным самосознанием. То, как он сломал
хребет одному из них руками другого, а другому руками первого, решило проблему
существования любого революционного вождя: бросить на съедение революции как
раз самых верных её сынов, чтобы опять-таки акт предательства зачёлся как
историческая заслуга – в этом вновь проявилась его тактическая виртуозность.
Пока он, как это постоянно бывало в критических ситуациях его жизни, ещё
колебался и отговаривался от наседавших на него контрагентов тем, что «делу
надо дать вызреть», с весны 1934 года в игру вступили силы, которые на разных
путях ускорили развитие. 30 июня 1934 года многочисленные интересы и мотивы
собрались воедино и встретились перед дулами расстрельных команд.
Глава III
«Дело Рема»
После революции всегда встаёт вопрос о революционерах
Из письма Муссолини к Мосли
Никто не охраняет свою революции бдительнее, чем фюрер
Рудольф Гесс, 25 июня 1935 года
Революция без врагов. – Лозунг «Второй революции». – «Адольф предаёт всех нас!»
– Гитлер и рейхсвер. – Приговор Рему вынесен. – Выступление перед гауляйтерами.
– Облава начинается. – Последний разговор с Ремом. – Речь Папена в Марбурге. –
Инспирированный путч СА. – «Рем, ты арестован!» – Круг заданий расширяется. –
Пикник в саду 1-го июля. – Гитлер в рейхстаге. – Les institutions perissent par
leurs victoires (Учреждения погибают в результате своих побед). – Возвышение СС.
– Смерть Гинденбурга. – Вся полнота власти. – Начало тихой революции.
Разработанная Гитлером тактика легальной революции обеспечивала захват власти
с относительно незначительным применением насилия и пролитием крови и позволяла
избежать того глубокого раскола, который поражает каждую нацию после
революционных времён. Однако она имела тот недостаток, что старые элитарные
слои, приспособившись к революции, остались целыми и невредимыми и по меньшей
мере гипотетически в любой момент могли поставить под вопрос существование
нового режима; они были ошеломлены, временами увлечены общим потоком событий,
но отнюдь не устранены и не лишены дееспособности. Одновременно тактика Гитлера
неизбежно должна была посеять семена гнева в боевом авангарде СА, который с
боями проложил движению путь к власти и чувствовал себя теперь обманутым.
С кривой усмешкой и не без горечи коричневые преторианцы наблюдали, как
«реакция»: капиталисты, генералы, юнкеры, консервативные политики и прочие
«трусливые обыватели» поднимались в дни праздников победы Национальной
революции на почётные трибуны, и чёрные фраки торопились занять места рядом с
коричневыми мундирами.
Революция без разбора вербовала своих приверженцев, что лишало её противника.
Недовольство старомодного честного «рубаки» Рема ходом захвата власти стало
довольно скоро выражаться в неоднократных публичных выступлениях. Уже в мае
1933 года он счёл необходимым предостеречь СА в своём распоряжении насчёт всех
фальшивых друзей и ложных праздников, а также напомнить своим штурмовым отрядам
о не достигнутых пока целях: «Хватит праздников. Я хочу, чтобы СА и СС теперь
явно отошли в сторону от вереницы торжеств… Перед нами ещё стоит задача
|
|
