яды, 
свои тактические ходы, свои цели он, по собственным его словам, собирал «по 
всем кустам на обочине жизненного пути»; сам же он придавал всему этому 
твёрдость, последовательность и столь характерную неустрашимость перед 
последним шагом.
 Рационалистические соображения отличали его тактику уже с самого начала. Он 
исходил из того, что всю энергию первоначально следует направить на то, чтобы 
вырваться из гетто безымянности и одновременно выделиться из массы 
соперничающих групп «фелькише». И регулярно появляющееся в его более поздних 
выступлениях, когда речь заходит о периоде становления партии, упоминание об 
анонимном начале свидетельствует, как сильно страдало его лишённое шансов 
честолюбие от сознания непризнанности его величия и отсутствия почтения к нему. 
С потрясающей беззастенчивостью, в которой, собственно говоря, и заключалось 
вся новизна его выступления и раз и навсегда наглядно проявилось его нежелание 
соблюдать правила и соглашения, он приступает теперь к тому, чтобы сделать себе 
имя – не знающей устали активностью, потасовками, скандалами, нарушающими 
общественный порядок скоплениями, даже террористическими актами, если при этом 
ему представлялась возможность вместе с нарушением закона нарушить и молчание и 
обратить на себя внимание публики: «Кем бы они нас не выставляли, шутами или 
преступниками, главное – о нас говорят, с нами возятся». [302] 
 Этой целью определились стиль и средства всей деятельности партии. 
Возбуждающий красный цвет флагов использовался не только из-за его 
психологического эффекта, но и потому, что тем самым в то же время вызывающе 
узурпировался традиционный цвет левых. Плакаты, звавшие на собрания и тоже 
всегда выдержанные в кричащем красном цвете, часто содержали запоминающиеся 
передовицы, напечатанные огромными буквами и снабжённые заголовками и 
подзаголовками в форме легко усвояемых лозунгов. Чтобы создать впечатление 
величия и несокрушимой мощи, НСДАП то и дело организовывала уличные шествия, её 
многочисленные распространители листовок и расклейщики плакатов неустанно 
действовали повсюду. Подражая методам пропаганды левых, в чём он и сознавался, 
Гитлер отправлял на улицы грузовики, набитые людьми, – только невздымавшими 
вверх кулаки верными Москве пролетариями, которые уже посеяли в буржуазных 
кварталах столько ненависти и страха, а вчерашними солдатами, продолжавшими – 
вопреки прекращению огня, окончившейся войне и демобилизации – с показным 
радикализмом, уже на новый лад воевать под флагами штурмовых отрядов НСДАП. Они 
накладывали на эти демонстрации, которым Гитлер любил придавать форму волны 
митингов по всему Мюнхену – а вскоре и по другим городам, – внушавший страх 
полувоенный отпечаток.
 Благодаря этим солдатам начал постепенно изменяться и социальный портрет 
партии – уютная застольная компания из рабочих и ремесленников все больше стала 
сменяться жёстким типом привыкшего к насилию вчерашнего фронтовика. Самый 
ранний список членов партии содержит 193 фамилии, в том числе не менее 22 
кадровых военных [303] , которые увидели в новой партии не только возможность 
уйти от проблемы, как обеспечить себе существование на гражданке, но и 
надеялись обрести в её рядах свою укрепившуюся в легендарном окопном 
товариществе потребность в новых формах общежития и проявить и в мирных 
условиях то презрение к жизни и смерти, в котором их воспитало время.
 С помощью этого военного пополнения, привыкшего к полному подчинению, 
дисциплине и готовности жертвовать собой, Гитлеру удаётся придать партии 
жёсткую внутреннюю структуру. Многие из новых людей были присланы ему 
командованием мюнхенского военного округа, и когда Гитлер будет утверждать, что 
он выступил против враждебного мира, не имея ни имени, ни средств и рассчитывая 
только на самого себя, то это верно лишь в том смысле, что он действительно 
выступил против господствующей тенденции времени. Но верно, однако, и то, что 
тут он никогда не был в одиночестве. Более того, с самого начала рейхсвер и 
частные военные формирования протежируют ему в таком масштабе, какой только и 
сделает возможным его восхождение вообще.
 Как никто другой поможет в этом плане НСДАП Эрнст Рем, бывший в чине капитана 
политическим советником в штабе полковника Эппа и, по существу, возглавлявший 
замаскированный военный режим в Баварии; он будет поставлять партии сторонников,
 оружие и деньги. В этой его деятельности поддержку ему оказывали не в 
последнюю очередь и офицеры союзнической контрольной комиссии, которые 
благоволили его нелегальной активности по ряду причин – частью потому, что они 
были заинтересованы, чтобы в Германии царила обстановка, близкая к гражданской 
войне, частью потому, что хотели укрепить военную власть перед лицом 
продолжавшегося натиска левых и, кроме того, несмотря на вчерашнюю вражду 
по-рыцарски протянуть руку помощи господам коллегам. И хотя Рем, с самого 
детства лелеявший «одну только мысль и желание – стать солдатом», к концу войны 
служил в генштабе, где показал себя выдающимся организатором, он куда в большей 
мере олицетворял собой тип воина-фронтовика. Этот маленький толстый человек с 
помятым, всегда немного покрасневшим лицом был отчаянным смельчаком и пришёл с 
войны с множеством ранений. Всех людей он, ничтоже сумняшеся, делил на военных 
и ш