леру побывать на собрании одной из маленьких партий 
– их было великое множество, этих разного рода радикальных объединений и групп, 
которые зачастую развивали вдруг, на какое-то короткое время, отчаянную 
активность, объединялись и распадались, чтобы потом в виде новых группировок 
появиться на свет божий; это был грандиозный, лежащий втуне потенциал для 
приобретения приверженцев и сторонников. Именно в этом нередко связанном с 
завихрениями сектантском своеобразии и проявлялась та прямо-таки слепая 
готовность, с которой столь долго политически индифферентные буржуазные массы 
требовали доходчивых лозунгов для своих чувств национального протеста и 
успокоения своих страхов перед лицом социального кризиса.
 Центральное значение в качестве исходной точки для конспиративных инициатив, а 
также заметной пропагандистской деятельности, равно как и в качестве места для 
контактов крайне правых сил принадлежало обществу «Туле», его штаб-квартирой 
была фешенебельная гостиница «Четыре времени года»; это общество поддерживало 
связи с самым широким спектром баварского общества. В то время оно насчитывало 
около 1500 членов, в том числе и весьма влиятельных лиц, имело свой символ – 
снова свастику – и свою газету – «Мюнхенер беобахтер». Во главе общества стоял 
некий политический авантюрист с сомнительным прошлым, усыновлённый одним 
потерпевшим крушение на востоке австрийским дворянином и унаследовавший от него 
звучное имя барона Рудольфа фон Зеботтендорфа [274] . По его собственному 
признанию, он рано попал под влияние таких идеологов-радикалов как Теодор Фрич 
и Ланц фон Либенфельс, чей безоглядный и не свободный от оккультных приправ 
расистский бред оказал в своё время влияние и на молодого Гитлера. Созданное 
Зеботтендорфом на рубеже 1917—1918 годов и сразу же развившее лихорадочную 
деятельность мюнхенское общество «Туле» продолжило традицию антисемитских 
объединений «фелькише» довоенной поры и уже одним своим названием вызывало в 
памяти основанную в 1912 году в Лейпциге секту «Германен-Туле», члены которой 
должны были быть «арийских кровей» и представлять перед приёмом в это сходное с 
ложей содружество данные о росте волос на различных участках своего тела, а 
также отпечаток ступни в качестве расового отличительного признака. [275] 
 Детище Зеботтендорфа развернуло ещё во время войны, в январе 1918 года, 
разнузданную, главным образом воинствующе антисемитскую пропагандистскую 
деятельность, рисовавшую еврея «смертным врагом немецкого народа» и 
воспользовавшуюся в конечном счёте кровавыми и хаотическими событиями времени 
Советов, чтобы с триумфальным видом выдать их за доказательство своей правоты. 
Своими дикими, экстремистскими лозунгами это общество в определяющей мере 
нагнетало ту атмосферу безудержной и непристойной расовой ненависти, в которой 
только и мог рассчитывать на продолжительный эффект радикализм «фелькише». Уже 
в октябре 1918 года в его кружках ковались планы правого переворота, оно же 
было инициатором различных проектов убийства Курта Эйснера, а 13 апреля 
предприняло попытку путча против правительства Советов. От него же тянулись 
многочисленные нити к русским эмигрантским кругам, имевшим штаб-квартирой 
Мюнхен; в поддержании этих контактов особая заслуга принадлежала молодому 
студенту-архитектору из Прибалтики Альфреду Розенбергу, которому революция в 
России нанесла глубокую травму. В помещениях общества и на его собраниях можно 
было встретить почти всех тех актёров, которые будут в последующие годы 
главными действующими лицами на баварской сцене. И некоторых из будущих 
деятелей партии Гитлера впервые сведёт вместе это общество; чередой проходят по 
источникам такие имена как Дитрих Эккарт и Готфрид Федер, Ханс Франк, Рудольф 
Гесс и Карл Харрер.
 По поручению общества «Туле» спортивный журналист Карл Харрер вместе со 
слесарем-механиком Антоном Дрекслером организует в октябре 1918 года некий 
«Политический рабочий кружок». Эта группа считала себя «объединением избранных 
личностей для обсуждения и изучения политических вопросов», хотя намерение её 
инициаторов состояло в том, чтобы преодолеть отчуждение между массами и правыми 
националистами. Однако поначалу членами кружка были всего несколько рабочих, 
товарищей Дрекслера – тихого, неуклюжего, несколько чудаковатого человека, 
работающего в мюнхенских железнодорожных мастерских и не находящего выхода для 
своей тяги к политической деятельности в рамках существовавших партий. Ещё в 
марте 1918 года он по собственному почину организовал «Свободный рабочий 
комитет за добрый мир», целью которого была борьба с ростовщиками и укрепление 
воли рабочего класса к победе. Главный опыт, усвоенный в политике этим 
серьёзным человеком в очках, состоял, в частности, в том, что марксистский 
социализм неспособен справиться с национальным вопросом или хотя бы дать на 
него сколь-нибудь удовлетворительный теоретический ответ; этот его вывод 
отразился и в заголовке статьи, опубликованной им в январе 1918 года, – 
«Фиаскопролетарского интернационала и крах идеи братского единения» [276] . Это 
был все тот же, только лишний раз подтверждённый готовностью социалистов в 
августе 1914 года воевать опыт, что ещё в 1904 году свёл немецких рабочих 
Богемии в Тратенау для основания Немецкой рабочей партии (ДАП). И вот под тем 
же названием Антон Дрекслер, собравшись 5 января 1919 года с двадцатью пятью 
другими рабочими тех же мастерских в ресторации «Фюрстенфельдер Хоф», основал 
теперь свою партию. Несколько дней спустя, по инициативе общества «Туле», ей 
был придан в гостинице «Четыре времени года» статус национальной организации. А 
Карл Харрер назначил себя её «Имперским председателем» [277] . Как видим, титул 
достаточно претенциозный.
 Итак, в действительности новая партия, собиравшаяся раз в неделю в заднем 
помещении пивной «Штернэккерброй» в доме № 54 по улице Имталь, замышлялась 
отнюдь не как партия скромного покроя, рассчитанного на маленьких людей. Хотя