всем кафе и другим общественным местам Белграда быстро распространились слухи о 
неминуемой катастрофе.
      Я направил нашему посланнику в Белграде Кэмпбеллу следующие инструкции:
      
      26 марта 1941 года 
      «Не допускайте, чтобы между Вами и принцем Павлом или министрами 
образовалась брешь. Продолжайте надоедать, понукать и приставать. Требуйте 
аудиенций. Не принимайте ответа «нет». Цепляйтесь за них, указывайте им на то, 
что немцы уже считают покорение Югославии непреложным фактом. 
      Теперь не время для упреков или величественных прощальных жестов. Однако 
в то же время Вы не должны упускать из виду ни одно из тех средств, к которым 
мы, возможно, вынуждены будем прибегнуть, если убедимся, что нынешнее 
правительство Югославии уже связало себя безвозвратно. Мы высоко ценим все, что 
Вами сделано до сих пор. Продолжайте действовать в том же духе, используя для 
этого все возможные средства». 
      
      В тесном кругу офицеров, связанных с Симовичем, уже в течение нескольких 
месяцев обсуждались планы прямых действий, которые должны были быть предприняты 
в случае капитуляции правительства перед Германией. Был тщательно разработан 
план революционного восстания. Руководителем предполагаемого восстания должен 
был стать генерал Бора Миркович, командующий югославской авиацией, а его 
помощниками – майор югославской армии Кнежевич и его брат, профессор, 
обладавший политическими связями благодаря положению, которое он занимал в 
сербской демократической партии. О существовании этого плана было известно 
только очень небольшому кругу надежных офицеров, из которых большинство имело 
звание ниже полковника. Сеть заговора распространялась из Белграда на основные 
гарнизоны страны – в Загребе, Скопле и Сараево. Силы, находившиеся в 
распоряжении заговорщиков в Белграде, состояли из двух полков королевской 
гвардии, – но без их командиров, – одного батальона Белградского гарнизона, 
роты жандармов, охранявшей королевский дворец, части дивизии противовоздушной 
обороны, расквартированной в столице, штаба авиации в Земуне, начальником 
которого был Симович, и военных училищ для офицерского и сержантского состава, 
а также нескольких артиллерийских и саперных частей.
      26 марта, когда известие о возвращении югославских министров из Вены и 
слухи о заключении пакта стали циркулировать по всему Белграду, заговорщики 
решили выступить. Был дан сигнал захватить 27 марта, на рассвете, ключевые 
позиции в Белграде и королевскую резиденцию вместе с молодым королем Петром II. 
В то самое время, когда войска под командованием решительных офицеров окружали 
королевский дворец в предместье столицы, принц Павел, ничего не зная, а может 
быть, наоборот, слишком много зная о том, что должно было произойти, находился 
в поезде, шедшем в Загреб.
      Немногие революции проходили более гладко, чем эта. Кровопролития не было.
 Несколько представителей высшего командования было арестовано. Цветкович был 
доставлен с полицией в штаб Симовича, где его заставили подписать заявление об 
отставке. В городе в подходящих для этого пунктах были установлены пулеметы и 
артиллерийские орудия. По прибытии в Загреб принц Павел был информирован о том, 
что Симович от имени молодого короля Петра II взял на себя управление страной и 
что регентский совет распущен. Военный комендант Загреба потребовал, чтобы 
принц немедленно вернулся в столицу. Как только принц Павел прибыл в Белград, 
его доставили в штаб генерала Симовича. Здесь он вместе с другими двумя 
регентами подписал акт отречения. Ему было дано несколько часов на сборы, и в 
ту же ночь он выехал с семьей в Грецию.
      Этот план был задуман и выполнен небольшой группой националистически 
настроенных сербских офицеров еще до того, как определилось общественное мнение 
по этому вопросу. Переворот вызвал такой взрыв народного энтузиазма, который, 
вероятно, удивил даже самих его инициаторов.
      Улицы Белграда вскоре заполнили сербы, выкрикивавшие:
      «Лучше война, чем пакт; лучше смерть, чем рабство».
      Люди танцевали на площадях. Повсюду появились английские и французские 
флаги. Толпы храбрых, но беспомощных людей с дерзким вызовом пели сербский 
национальный гимн. 28 марта юный король, который вырвался изпод опеки регентов,
 спустившись по водосточной трубе, принес присягу в белградском соборе под 
бурные овации присутствующих. Германский посланник подвергся публичным 
оскорблениям; толпа плевала в его автомобиль. Военный переворот вызвал волну 
национального подъема. Народ, активность которого до сих пор была парализована, 
которым плохо управляли и плохо руководили и который уже давно испытывал такое 
чувство, что его стараются заманить в ловушку, бросал отважный героический 
вызов тирану и победителю в тот самый момент, когда тот находился в расцвете 
своей мощи.
      Гитлер был уязвлен до глубины души. У него произошла вспышка того 
конвульсивного гнева, который на какойто момент лишал его способности мыслить, 
а иногда толкал его на самые отчаянные авантюры. Месяц спустя, когда он уже 
несколько остыл, он сказал в беседе с Шуленбургом:
      
      «Югославский путч явился для нас громом среди ясного неба. Когда мне 
сообщили о нем утром двадцать седьмого, я подумал, что это шутка». 
      
      Но в тот момент в порыве ярости он вызвал к себе представителей 
германского верховного командования. На совещании присутствовали Геринг, 
Кейтель и Йодль, позднее прибыл также Риббентроп. Протоколы совещания имеются в