стране профессиональную армию, не превышающую 100 тысяч человек, с длительным 
сроком службы, что лишало ее возможности накапливать для себя резервы. Теперь 
не было ежегодных очередных наборов рекрутов, которые проходили бы военное 
обучение; кадровый личный состав армии был распущен. Прилагались все усилия к 
тому, чтобы свести численность офицерского корпуса к минимуму. Германии не 
разрешалось иметь какуюлибо военную авиацию. Запрещалось иметь подводные лодки,
 а германский военноморской флот был ограничен незначительным количеством 
судов, тоннаж которых не должен был превышать десяти тысяч тонн. Советская 
Россия была отгорожена от Западной Европы кордоном неистово ненавидевших 
большевизм государств, которые порвали с бывшей империей царей, принявшей 
теперь новую, еще более ужасную форму. Польша и Чехословакия, гордо подняв 
голову, провозгласили независимость, и их позиции в Центральной Европе казались 
прочными. Увенчанная лаврами французская армия была самой могучей военной силой 
в Европе, с которой никто не мог равняться; на протяжении нескольких лет 
считалось также, что и французская авиация является первоклассной.
      Вплоть до 1934 года могущество победителей никем не оспаривалось в Европе 
да, собственно говоря, и во всем мире. На протяжении всех этих шестнадцати лет 
не было такого момента, когда бы три бывших союзника или хотя бы Англия с 
Францией и их друзья в Европе не были бы в состоянии простым усилием воли 
держать в границах вооруженную мощь Германии, выступая от имени Лиги Наций и 
используя ее международный авторитет. Вместо этого вплоть до 1931 года 
победители, и в особенности Соединенные Штаты, сосредоточивали свои усилия на 
том, чтобы вымогать у Германии ежегодные репарационные платежи, для чего ее 
подчиняли раздражающему иностранному контролю. Поскольку эти платежи могли 
производиться лишь благодаря гораздо более крупным американским займам, вся эта 
процедура сводилась к полнейшему абсурду. Единственным ее плодом было чувство 
вражды.
      С другой стороны, строгое соблюдение статей мирного договора о 
разоружении в любой период до 1934 года обеспечило бы на неограниченный срок 
без всякого насилия и кровопролития мир и безопасность человечества. Однако 
пока нарушения оставались мелкими, этим пренебрегали, когда же они стали 
серьезными, от этого начали уклоняться. Так была отброшена последняя гарантия 
длительного мира. Преступления побежденных находят свое объяснение, но, конечно,
 отнюдь не оправдание, в безрассудстве победителей. Если бы не это 
безрассудство, не было бы ни соблазна, ни возможностей для преступления.
      На этих страницах я пытаюсь воспроизвести некоторые из событий и 
впечатлений, из которых в моем сознании складывается история самой страшной 
трагедии, когдалибо обрушивавшейся на человечество за всю его бурную историю. 
Она проявилась не только в уничтожении жизней и материальных ценностей, 
неотделимом от войны.
      Во второй мировой войне всякие связывавшие людей узы исчезли. Немцы 
совершили под гитлеровским владычеством, на которое они сами позволили себя 
обречь, такие преступления, которые во всей истории человечества не имеют себе 
равных по масштабам и злобности. Массовое и систематическое истребление шести 
или семи миллионов мужчин, женщин и детей в немецких лагерях смерти затмевает 
своей чудовищностью резню, наспех учинявшуюся Чингисханом, масштабы этой 
последней кажутся сравнительно ничтожными. Отвратительные бомбардировки немцами 
открытых городов с воздуха вызвали двадцатикратный по своей мощи ответ со 
стороны все возраставших воздушных сил союзников. Он достиг своего 
кульминационного пункта в применении атомных бомб, которые стерли с лица земли 
Хиросиму и Нагасаки.
      И вот мы наконец миновали период такого материального разрушения и упадка 
морали, какие в прежние века нельзя было себе даже и представить. Но после 
всего пережитого и достигнутого нами мы все еще стоим перед проблемами и 
опасностями ничуть не менее, а несравненно более грозными, чем те, с которыми 
мы с таким трудом справились.
      Как один из тех, кто жил и действовал в те дни, я ставлю своей целью 
показать прежде всего, как легко можно было бы предотвратить трагедию мировой 
войны; как злонамеренность порочных была подкреплена слабостью добродетельных; 
как в структуре и обычаях демократических государств, если только они не 
сольются в более крупные организмы, отсутствуют те элементы устойчивости и 
убежденности, которые только и могут обеспечить безопасность простым людям. Мы 
увидим, как призывы к благоразумию и сдержанности могут стать главным 
источником смертельной опасности; как средний курс, избранный под влиянием 
стремления к безопасности и спокойной жизни, может оказаться ведущим к 
катастрофе. Мы увидим абсолютную необходимость широких международных действий, 
постоянно совместно осуществляемых многими государствами, независимо от 
какихлибо перемен в их внутренней политике.
      Не трудно было сохранить Германию в течение тридцати лет разоруженной, а 
победителей – должным образом вооруженными. Тем временем, даже если бы не 
удалось достигнуть примирения с Германией, следовало создавать и всемерно 
укреплять подлинную Лигу Наций, способную обеспечить соблюдение договоров, с 
тем чтобы они могли изменяться лишь на основе обсуждения и соглашения. Когда 
три или четыре могущественных правительства, выступая совместно, потребовали 
самых страшных жертв от своих народов и эти жертвы были добровольно принесены 
ради общего дела, когда наконец долгожданный результат был достигнут, казалось 
разумным ожидать, что согласованность действий будет сохранена, хотя бы в 
наиболее существенном. Однако победители не смогли выполнить этого скромного 
требования, несмотря на всю свою мощь, цивилизацию, знания и науку. Они жили 
сегодняшним днем, без уверенности в будущем и от одних выборов до других, пока