рочное заверение о помощи этой стране при 
любых обстоятельствах, независимо от причин столкновения, могло быть 
истолковано в Польше только как стимул развязать под прикрытием такого обещания 
ужасающий террор против полутора миллионов немцев, проживающих в Польше»[52]. 
      
      25 августа английское правительство объявило о заключении официального 
договора с Польшей в подтверждение уже данной гарантии. Таким шагом надеялись 
дать наилучшие шансы на урегулирование спора между Германией и Польшей путем 
прямых переговоров в свете того факта, что в случае провала переговоров Англия 
поддержала бы Польшу. Геринг заявил в Нюрнберге:
      
      «В тот день когда Англия дала официальную гарантию Польше, фюрер позвонил 
мне по телефону и сказал, что он отменил намеченное вторжение в Польшу. Я 
спросил, отменено ли оно временно или окончательно. Он сказал: «Нет, мне 
придется посмотреть, нельзя ли устранить возможность вмешательства Англии»[53]. 

      
      В самом деле, Гитлер отложил день нападения с 25 августа на 1 сентября и 
вступил в непосредственные переговоры с Польшей, как хотелось Чемберлену.
      Его целью было, впрочем, не достигнуть соглашения с Польшей, но дать 
правительству его величества все возможности уклониться от выполнения его 
гарантий. Однако английское правительство так же, как парламент и народ, думало 
совсем о другом. Любопытная черта характера жителей Британских островов, 
которые ненавидят муштру и не подвергались вторжению почти тысячу лет, 
заключается в том, что по мере роста и приближения опасности они постепенно 
перестают нервничать. Когда опасность непосредственно близка, они приходят в 
ярость, а когда она становится смертельной, они делаются бесстрашными. Подобные 
привычки не раз ставили их в очень тяжелое положение.
      31 августа Гитлер отдал свою «Директиву № 1 о ведении войны».
      
      «1. Теперь, когда исчерпаны все политические возможности урегулировать 
мирными средствами положение на восточной границе, которое нетерпимо для 
Германии, я принял решение урегулировать его силой. 
      2. Нападение на Польшу должно быть произведено в соответствии с 
подготовкой к «Белому плану» – с изменениями, вытекающими, поскольку дело 
касается армии, из того факта, что она тем временем уже почти закончила свои 
приготовления. Распределение задач и оперативные цели остаются без изменений. 
      Дата наступления – 1 сентября 1939 г. Час атаки 04. 45 (вписано красным 
карандашом). 
      3. Важно, чтобы на Западе ответственность за начало военных действий 
лежала, безусловно, на Англии и Франции. Сначала действия чисто местного 
характера должны быть предприняты в связи с незначительными нарушениями 
границы». 
      
      Было известно, что в то время в Англии имелось двадцать тысяч 
организованных германских нацистов. Яростная волна вредительства и убийств как 
прелюдия к войне лишь соответствовала бы их прежнему поведению в других 
дружественных странах. В то время у меня не было официальной охраны, и мне не 
хотелось ее просить. Однако я считал себя достаточно видной фигурой, чтобы 
принять меры предосторожности. Я располагал достаточными сведениями, чтобы 
убедиться, что Гитлер считает меня врагом. Мой бывший детектив из СкотландЯрда 
инспектор Томпсон был в то время в отставке. Я предложил ему приехать ко мне и 
взять с собой пистолет. Я достал свое оружие, которое было надежным. Пока один 
из нас спал, другой бодрствовал. Таким образом, никто не мог бы застать нас 
врасплох. В те часы я знал, что, если вспыхнет война, – а кто мог сомневаться в 
этом? – на меня падет тяжелое бремя.
      
      
Часть 2
Сумерки войны 
( 3 сентября 1939 года – 10 мая 1940 года) 
      
Глава первая
Война 
      
      1 сентября на рассвете Германия напала на Польшу. В тот же день утром 
последовал приказ о мобилизации всех наших вооруженных сил. Премьерминистр 
попросил меня посетить его вечером на Даунингстрит. Он сказал мне, что не 
видит никакой надежды на предотвращение войны с Германией и что для руководства 
ею предполагает создать небольшой военный кабинет в составе министров, не 
возглавляющих никаких министерств. Насколько он понимает, лейбористская партия 
не желает участвовать в национальной коалиции. Но он надеется, что либералы 
присоединятся к нему. Он предложил мне войти в состав военного кабинета. Я 
принял его предложение без возражений, и на этой основе у нас состоялся долгий 
разговор о людях и планах.
      После некоторого размышления я убедился, что средний возраст министров, 
которые должны были образовать верховный орган по руководству войной, оказался 
бы слишком солидным, и поэтому после полуночи я написал Чемберлену следующее:
      
      2 сентября 1939 года 
      «Не слишком ли мы старая команда? Я подсчитал, что общий возраст всей 
шестерки, которую Вы мне вчера назвали, составляет 386 лет или в среднем более 
64 лет! Им недостает года, чтобы выйти на пенсию по старости! Если же, однако, 
Вы добавите Синклера (49) и Идена (42), средний возраст снизится до пятидесяти 
семи с половиной лет. 
      Вот уже 30 часов как поляки подвергаются ожесточенной атаке, и меня 
крайне беспокоят слухи о том, что в Париже поговаривают о новой ноте. Я надеюсь,
 что Вы сможете обнародовать наше совместное заявление об объявлении войны не 
позднее чем на сегодняшнем вечернем заседании парламента». 
      
      Меня удивляло, что в течение всего дня 2 сентября, когда положение 
обострилось до крайности, Чемберлен хранил молчание. Я подумал, не 
предпринимается ли в последнюю минуту попытка сохранить мир, и оказался прав. 
Однако, когда после полудня собрался парламент, произошли короткие, но довольно 
бурные дебаты, во время которых не