ргии. Я поэтому просил его сообщить мне, в каком положении находится это 
дело. После беседы я написал следующее письмо Кингсли Буду, о довольно тесных 
отношениях с которым я уже упоминал:
      
      Черчилль – министру авиации 
      5 августа 1939 года 
      «Несколько недель назад одна из воскресных газет расписала в ярких 
красках огромное количество энергии, которое можно высвободить из урана с 
помощью недавно открытых цепных процессов, возникающих при расщеплении 
нейтронами атома такого типа. На первый взгляд это может предвещать появление 
новых взрывчатых веществ большой разрушительной силы. Ввиду этого необходимо 
отдать себе отчет, что это открытие, каков бы ни был его научный интерес и 
дальнейшее возможное практическое значение, не угрожает привести в ближайшие 
годы к результатам, которые можно было бы практически использовать в широком 
масштабе. 
      Судя по некоторым данным, можно предполагать, что при обострении 
международного напряжения будут намеренно распускаться слухи о применении этого 
процесса для создания какогото нового страшного секретного взрывчатого 
вещества, способного смести Лондон с лица земли. «Пятая колонна», без сомнения, 
попытается путем такой угрозы убедить нас пойти на новую капитуляцию. Поэтому 
совершенно необходимо заявить о подлинном положении дела. 
      Вопервых, лучшие специалисты считают, что лишь небольшая составная часть 
урана играет действенную роль в этих процесса и что для получения крупных 
результатов ее нужно будет извлечь. Это – дело многих лет. 
      Вовторых, цепная реакция возникает лишь в том случае, если масса урана 
большая. Как только освобождаемая энергия начнет нарастать, уран взорвется с 
незначительной силой, прежде чем удастся достигнуть действительно сильного 
эффекта[43]. Возможно, это будет не хуже наших нынешних взрывчатых веществ, но 
вряд ли даст чтолибо значительно более опасное. 
      Втретьих, такие опыты невозможно производить в небольших масштабах. Если 
бы они были успешно проведены в больших масштабах (то есть с такими 
результатами, которыми можно было бы нам угрожать, если мы не поддадимся на 
шантаж), то их невозможно было бы сохранить в тайне. 
      Вчетвертых, Берлин сейчас располагает лишь сравнительно небольшими 
запасами урана на территориях, ранее принадлежащих Чехословакии. 
      По всем этим причинам явно нет оснований опасаться, что это новое 
открытие дало нацистам какоето зловещее новое секретное взрывчатое вещество 
для уничтожения их противников. Глухие намеки будут, несомненно, делаться, и 
будут упорно распространяться устрашающие слухи. Однако нужно надеяться, что 
они никого не обманут». 
      
      Примечательно, насколько правильным оказался такой прогноз. И не немцы 
нашли путь. В действительности они пошли по ложному следу и фактически 
отказались от попыток создать атомную бомбу, отдав предпочтение ракетам и 
беспилотным самолетам в тот самый момент, когда президент Рузвельт и я 
принимали решения и заключали памятные соглашения о массовом производстве 
атомных бомб.
      Английское и французское правительства предприняли новые попытки 
договориться с Советской Россией. Было решено направить в Москву специального 
представителя. Иден, который установил полезный контакт со Сталиным несколько 
лет назад, вызвался поехать. Это великодушное предложение было отклонено 
премьерминистром. Вместо Идена эта важнейшая миссия была возложена 12 июня на 
Стрэнга – способного чиновника, не имевшего, однако, никакого веса и влияния 
вне министерства иностранных дел. Это было новой ошибкой. Назначение столь 
второстепенного лица было фактически оскорбительным. Вряд ли Стрэнг мог 
проникнуть через верхний покров советского организма. Во всяком случае, было 
уже слишком поздно. Много воды утекло с тех пор, как Майский был послан 
повидаться со мной в Чартуэлле в августе 1938 года. Позади был Мюнхен. Армии 
Гитлера имели еще год для подготовки. Его военные заводы, подкрепленные 
заводами Шкода, работали на полную мощность. Советское правительство было очень 
заинтересовано в Чехословакии, но Чехословакии уже не было, Бенеш жил в 
изгнании. В Праге правил немецкий гаулейтер.
      С другой стороны, Польша означала для России ряд совершенно иных 
политических и стратегических проблем вековой давности. Их последним крупным 
столкновением было сражение за Варшаву в 1919 году, когда вторгнувшиеся в 
Польшу большевистские армии были отброшены Пилсудским при помощи советов 
генерала Вейгана и английской миссии во главе с лордом д'Аберноном, а затем 
подверглись преследованию с кровожадной мстительностью. Все эти годы Польша 
была авангардом антибольшевизма. Левой рукой она поддерживала антисоветские 
Прибалтийские государства. Однако правой рукой она помогла ограбить 
Чехословакию в Мюнхене. Советское правительство было уверено, что Польша его 
ненавидит, а также что Польша не способна противостоять натиску немцев. В такой 
обстановке перспективы миссии Стрэнга не были блестящими.
      Переговоры вращались вокруг вопроса о нежелании Польши и Прибалтийских 
государств быть спасенными Советами от Германии; здесь не было достигнуто 
никаких успехов. В передовой статье 13 июня «Правда» уже заявила, что для 
безопасности СССР жизненно важен действенный нейтралитет Финляндии, Эстонии и 
Латвии.
      «Безопасность таких государств, – писала она, – имеет первостепенное 
значение для Англии и Франции, как признал даже такой политик, как Черчилль».
      Вопрос обсуждался в Москве 15 июня. На следующий день русская печать 
заявила, что «в кругах советского министерства инос