особенности в районе Вены, Зальцбурга. Говорили, что 40 
германских дивизий мобилизованы и доведены до численности военного времени. 
Словаки, уверенные в поддержке Германии, замышляли отделение своей территории 
от Чехословацкой Республики. С облегчением увидев, что тевтонский ветер дует в 
другую сторону, полковник Бек публично заявил в Варшаве, что его правительство 
полностью сочувствует чаяниям словаков. Вождь словаков отец Тисо был принят 
Гитлером в Берлине с почестями, подобающими премьерминистру. Отвечая 12 марта 
на запрос в парламенте о гарантии чехословацкой границы, Чемберлен напомнил 
палате, что эти гарантии имели в виду неспровоцированную агрессию. Такой 
агрессии еще не было. Однако ждать ему пришлось недолго.
      В эти мартовские дни в Англии распространилась волна какогото порочного 
оптимизма. Несмотря на то что в Чехословакии возрастало напряжение под немецким 
нажимом извне и изнутри, те английские газеты и министры, чьи имена были 
связаны с Мюнхенским соглашением, не теряли веры в политику, в которую они 
вовлекли страну. Даже отделение Словакии в результате постоянных нацистских 
интриг и заметное передвижение войск в Германии не помешали министру внутренних 
дел говорить перед избирателями 10 марта о своих надеждах на «пятилетний план 
мира», который должен своевременно привести к «золотому веку». Все еще 
обсуждался в оптимистическом тоне план заключения торгового договора с 
Германией. Знаменитый журнал «Панч» поместил рисунок, на котором был изображен 
Джон Булль, пробуждающийся со вздохом облегчения от кошмара, в то время как все 
страшные слухи, ночные фантазии и подозрения улетают через окно. В самый день 
опубликования этого рисунка Гитлер предъявил ультиматум шаткому чехословацкому 
правительству, которое в результате Мюнхенского соглашения лишилось своей линии 
укреплений. Германские войска, вступившие в Прагу, установили полный контроль 
над несопротивлявшимся государством.
      Помню, что я сидел с Иденом в курительной комнате палаты общин, когда 
принесли вечерние газеты с этим сообщением. Даже те, кто, подобно нам, не питал 
иллюзий и открыто говорил об этом, были удивлены внезапной яростью этого 
преступления. Трудно было поверить, чтобы располагавшее всей секретной 
информацией правительство его величества могло так ошибаться. 14 марта стало 
днем ликвидации и порабощения Чехословацкой Республики. Словаки официально 
провозгласили свою независимость. Венгерские войска, тайно поддержанные Польшей,
 вступили в восточную область Чехословакии – Закарпатскую Украину, которую они 
потребовали себе. Прибыв в Прагу, Гитлер провозгласил германский протекторат 
над Чехословакией, которая, таким образом, была включена в состав рейха.
      15 марта Чемберлен был вынужден заявить в палате общин: «Оккупация 
Богемии германскими вооруженными силами началась сегодня в шесть часов утра. 
Чешский народ получил от своего правительства приказ не оказывать 
сопротивления». Затем он сказал, что гарантия, данная им Чехословакии, по его 
мнению, уже недействительна. Пятью месяцами раньше, после Мюнхена, министр по 
делам доминионов сэр Томас Инскип сказал об этой гарантии:
      «Правительство его величества считает себя морально обязанным в отношении 
Чехословакии сохранять эту гарантии. Поэтому, в случае акта неспровоцированной 
агрессии против Чехословакии, правительство его величества будет, бесспорно, 
обязано принять все имеющиеся в его распоряжении меры для охраны целостности 
Чехословакии».
      «Таково, – сказал премьерминистр, – было положение до вчерашнего дня. 
Однако оно изменилось, поскольку словацкий парламент объявил Словакию 
самостоятельной. Эта декларация кладет конец внутреннему распаду государства, 
границы которого мы намеревались гарантировать, и правительство его величества 
не может поэтому считать себя связанным этим обязательством».
      Это казалось окончательным.
      «Естественно, – сказал он в заключение, – что я горько сожалею о 
случившемся. Однако мы не допустим, чтобы это заставило нас свернуть с нашего 
пути. Будем помнить, что чаяния народов всего мира попрежнему сосредоточены в 
надежде на мир».
      Чемберлен должен был выступить в Бирмингеме двумя днями позже. В 
бирмингемской речи прозвучала новая нота.
      
      «Его тон, – пишет биограф Чемберлена, – был совсем иным... Располагая 
более полными сведениями и получив энергичные представления насчет мнения 
палаты, общественности и доминионов, он отложил в сторону давно написанную речь 
по внутренним вопросам и социальному обслуживанию и взял быка за рога». 
      
      Он упрекнул Гитлера за грубое личное нарушение обязательств Мюнхенского 
соглашения. Он процитировал все данные Гитлером заверения: «Это мое последнее 
территориальное притязание в Европе», «Я больше не заинтересован в Чешском 
государстве и могу гарантировать это. Нам не нужно больше чехов».
      
      «Я убежден, – сказал премьерминистр, – что после Мюнхена значительное 
большинство английского народа разделяло мое искреннее желание проводить