|
ые переговоры с различными заинтересованными сторонами.
Через две недели переговоры были прерваны. После этого события начали
развиваться очень быстро.
В течение августа тревога продолжала нарастать. 27 августа я заявил своим
избирателям:
«В этом древнем лесу ТейдонБойс, само название которого напоминает нам
об эпохе норманнов, в самом сердце мирной, живущей под властью законов Англии,
нам трудно осознать ярость страстей, бушующих в Европе. За этот тревожный месяц
вы, несомненно, читали в газетах одну неделю хорошие сообщения, другую неделю
плохие; сегодня лучше, завтра хуже. Однако я обязан сказать вам, что вся Европа
и весь мир неуклонно идут к кризису, который невозможно оттянуть надолго.
Войны, бесспорно, можно избежать. Однако угроза миру не будет устранена
до тех пор, пока не будут расформированы призванные под ружье германские армии.
Ибо, когда страна, которой никто не угрожает, которой некого бояться, приводит
в боевую готовность полтора миллиона солдат, она делает очень серьезный шаг...
Мне кажется, и я обязан ясно сказать вам об этом, что эти огромные силы
приведены в боевую готовность не без намерения достигнуть решающих результатов
в весьма ограниченный отрезок времени...»
2 сентября после полудня я получил от советского посла извещение о том,
что он хотел бы приехать в Чартуэлл и немедленно переговорить со мной по
срочному делу. Уже довольно давно я поддерживал дружеские личные отношения с
Майским, который часто встречался с моим сыном Рандольфом. Поэтому я принял
посла, и после нескольких вступительных слов он рассказал мне со всеми точными
и официальными подробностями историю, изложенную ниже. Вскоре после начала его
рассказа я понял, что он делает это заявление мне – частному лицу – потому, что
Советское правительство предпочитает такой путь непосредственному обращению в
министерство иностранных дел, где оно могло бы натолкнуться на резкий отпор.
Заявление посла было сделано с вполне очевидной целью – чтобы я передал все
услышанное правительству его величества. Посол не сказал этого прямо, но это
было ясно потому, что он не просил сохранить разговор в тайне. Поскольку дело
сразу же показалось мне исключительно важным, я старался не вызвать
предубеждения у Галифакса и Чемберлена и поэтому не высказал своего мнения и не
употребил выражений, которые могли бы вызвать разногласия между нами.
Черчилль – лорду Галифаксу
3 сентября 1938 года
«Я получил неофициально из абсолютно надежного источника следующие
сведения, которые я считаю своим долгом передать Вам, хотя меня об этом не
просили.
Вчера, 2 сентября, французский поверенный в делах в Москве (сам посол в
отпуске) посетил Литвинова и спросил его от имени французского правительства,
какую помощь Россия окажет Чехословакии в случае нападения Германии, учитывая в
особенности затруднения, которые могут возникнуть в связи с нейтралитетом
Польши и Румынии. Литвинов, со своей стороны, спросил о намерениях самих
французов, указав, что у Франции есть прямые обязательства, тогда как
обязательство России стоит в зависимости от действий Франции. Французский
поверенный в делах не ответил на этот вопрос. Тем не менее Литвинов заявил ему,
вопервых, что Советский Союз решил выполнить свои обязательства. Он признал
трудности, связанные с позицией Польши и Румынии, но высказал мнение, что в
отношении Румынии их можно преодолеть.
За последние месяцы правительство Румынии подчеркнуто дружественно
относилось к России, и их взаимоотношения значительно улучшились. По мнению
Литвинова, преодолеть возражения Румынии было бы легче всего через Лигу Наций.
Если бы, например, Лига Наций решила, что Чехословакия – жертва агрессии и что
агрессор – Германия, это, вероятно, определило бы позицию Румынии в вопросе о
пропуске через ее территорию русских войск и авиации.
Французский поверенный в делах заметил, что Совет Лиги может не проявить
единодушия. Он получил ответ, что, по мнению Литвинова, было бы достаточно
решения большинством голосов и что Румыния, вероятно, присоединилась бы к
большинству в Совете. Поэтому Литвинов рекомендовал, чтобы Совет Лиги был
созван на основании статьи 11 в связи с тем, что существует угроза войны и
необходимы консультации между членами Лиги.
Литвинов считает, что, чем скорее это будет сделано, тем лучше, так как
времени может оказаться очень мало. Далее он сказал французскому поверенному в
делах, что следовало бы немедленно начать переговоры между начальниками штабов
России, Франции и Чехословакии о средствах и путях оказания помощи. Советский
Союз готов сразу же приступить к таким переговорам.
Вчетвертых, Литвинов напомнил о своем интервью от 17 марта, копия
которого, несомненно, есть у Вас в министерстве иностранных дел. Там он защищал
идею консультаций между миролюбивыми державами относительно лучших методов
сохранения мира, возможно, с целью опубликования совместной декларации при
участии трех заинтересованных великих держав – Франции, России и Великобритании.
Он считает, что Соединенные Штаты оказали бы такой декларации моральную
поддержку. Все эти заявления были сделаны от имени Советского правительства и
отражают его мнение относительно наилучшего пути предотвращения войны...
Возможно, конечно, что все это стало Вам известно по другим каналам, но
заявления Литвинова показались мне настолько важными, что я не мог полагаться
на волю случая».
|
|