темпов нашего перевооружения.
      11 ноября он встретился с премьерминистром и попытался поделиться с ним 
своими опасениями. Невилл Чемберлен не стал долго его слушать и посоветовал ему 
«пойти домой и принять таблетку аспирина». Возвратившись из Берлина, Галифакс 
сообщил о своей беседе с Гитлером. Тот заявил ему, что единственная нерешенная 
проблема в отношениях между Англией и Германией – это вопрос о колониях. По 
мнению Галифакса, немцы не спешили. Перспектив на немедленное установление мира 
не было. Его выводы были неблагоприятными, а настроение подавленным.
      В феврале 1938 года министр иностранных дел убедился в том, что он почти 
полностью изолирован в кабинете, тогда как премьерминистр, возражавший против 
его взглядов, пользуется сильной поддержкой. Целая группа влиятельных министров 
считала политику министерства иностранных дел опасной и даже вызывающей. С 
другой стороны, более молодые министры готовы были понять точку зрения Идена. 
Некоторые из них позднее жаловались, что он не пожелал им довериться. Однако он 
не собирался создавать какуюто группировку для борьбы со своим руководителем. 
Начальники штабов не могли оказать ему никакой помощи. Кстати, они занимали 
осторожную позицию и слишком акцентировали опасности создавшегося положения. 
Они не хотели чересчур сближаться с французами, опасаясь, что это вынудит нас 
взять на себя такие обязательства, выполнить которые мы окажемся не в состоянии.
 Они скептически оценивали военную мощь России после чистки, которая там была 
проведена. Они считали необходимым подходить к разрешению наших проблем так, 
как если бы у нас было три врага – Германия, Италия и Япония, которые могли 
напасть на нас одновременно, тогда как помочь нам мало кто мог. Мы могли бы 
просить предоставить в наше распоряжение воздушные базы во Франции, но мы были 
бы не в состоянии послать армию сразу же. Даже это скромное предложение 
натолкнулось в кабинете на сильное сопротивление.
      Однако явный разрыв произошел в связи с новой и особой проблемой. Вечером 
11 января 1938 года английского посла в Вашингтоне посетил заместитель 
американского государственного секретаря Сэмнер Уэллес с секретным и 
конфиденциальным письмом президента Рузвельта Чемберлену. В этом письме 
президент выражал глубокое беспокойство по поводу ухудшения международного 
положения и предлагал взять на себя инициативу встречи в Вашингтоне 
представителей некоторых правительств для обсуждения основных причин 
существующих разногласий. Однако прежде чем предпринять такой шаг, он хотел 
узнать мнение английского правительства об этом плане, оговорив, что ни одно 
другое правительство не должно быть осведомлено ни о характере этого 
предложения, ни о самом его существовании. Он просил ответа на это письмо не 
позднее 17 января и дал понять, что обратится к правительствам Франции, 
Германии и Италии только в том случае, если его предложение встретит «сердечную 
и полную поддержку правительства его величества». Это был исключительно важный 
и смелый шаг.
      Препровождая это секретнейшее письмо в Лондон, английский посол сэр 
Рональд Линдсей писал, что, с его точки зрения, план, выдвинутый президентом, 
представляет собой подлинную попытку ослабить международное напряжение и что, 
если правительство его величества откажет ему в своей поддержке, это сведет на 
нет успехи англоамериканского сотрудничества, достигнутые за последние два 
года. Самым настоятельным образом он рекомендовал английскому правительству 
принять это предложение. Министерство иностранных дел получило вашингтонскую 
телеграмму 12 января и в тот же вечер послало копию ее премьерминистру, 
находившемуся в своей загородной резиденции. На следующее утро он прибыл в 
Лондон и по его указаниям был составлен ответ на письмо президента. В это время 
Иден проводил кратковременный отпуск на юге Франции. Ответ Чемберлена сводился 
к тому, что, хотя он ценит доверие президента Рузвельта, выразившееся в том, 
что тот проконсультировался с ним в связи с предлагаемым планом уменьшения 
напряжения, существующего в Европе, он хотел бы объяснить, в каком положении 
находятся его собственные попытки достичь соглашения с Германией и Италией, в 
особенности с последней.
      «Правительство его величества готово со своей стороны, по возможности с 
одобрения Лиги Наций, признать деюре оккупацию Абиссинии Италией, если бы оно 
убедилось в том, что итальянское правительство со своей стороны обнаруживает 
признаки желания способствовать восстановлению доверия и дружественных 
отношений».
      Премьерминистр упоминает об этих фактах, говорилось далее в письме, для 
того, чтобы президент мог судить о том, не помешает ли его предложение 
английским усилиям и не будет ли правильнее отложить осуществление 
американского плана.
      Этот ответ несколько разочаровал президента. Он сообщил, что 17 января 
даст письменный ответ Чемберлену. Письмо президента при