ее безопасность. 
Франкосоветский пакт, не связывавший ту или другую из договаривающихся сторон 
какимилибо обязательствами на случай германской агрессии, как фактор 
европейской безопасности имел лишь ограниченное значение. Франция не достигла 
настоящего союза с Россией. К тому же на обратном пути французский министр 
иностранных дел остановился в Кракове, чтобы присутствовать на похоронах 
маршала Пилсудского. Там он встретил Геринга, с которым вел самые сердечные 
беседы. Его высказывания, выражавшие недоверие и неприязнь к Советам, были 
неукоснительно доведены через немецкие каналы до сведения Москвы.
      Здоровье и силы Макдональда ослабли до такой степени, что дальнейшее 
пребывание его премьерминистром стало уже невозможным. Поэтому, когда 7 июня 
было объявлено, что Макдональд и Болдуин поменялись постами в правительстве и 
что Болдуин в третий раз стал премьерминистром, это ни для кого не явилось 
неожиданностью. Министерство иностранных дел также перешло в другие руки. Сэр 
Джон Саймон был теперь переведен в министерство внутренних дел, с кругом 
деятельности которого он был хорошо знаком, а сэр Сэмюэль Хор стал министром 
иностранных дел.
      Одновременно Болдуин применил одно нововведение. Он назначил Идена, 
престиж которого неуклонно повышался и здоровье которого к этому времени 
восстановилось, министром по делам Лиги Наций. Иден получил равный статус с 
министром иностранных дел.
      В описанных выше обстоятельствах английское правительство предприняло 
совершенно неожиданный шаг. Инициатива, по крайней мере отчасти, исходила от 
военноморского министерства. Между английским и германским военноморскими 
министерствами с некоторых пор велись переговоры о соотношении флотов обеих 
стран. По Версальскому договору немцы имели право построить не более четырех 
линкоров водоизмещением 10 тысяч тонн каждый в дополнение к шести крейсерам 
также водоизмещением 10 тысяч тонн. Однако английское адмиралтейство недавно 
обнаружило, что два последних из строящихся карманных линкоров – «Шарнхорст» и 
«Гнейзенау» – гораздо больше по своим размерам, чем это разрешено договором, и 
совершенно иного типа. В действительности это были легкие линейные крейсера 
водоизмещением 26 тысяч тонн.
      В связи с этим наглым и мошенническим нарушением мирного договора, 
тщательно подготовленным и начатым по меньшей мере двумя годами раньше (в 1933 
году), адмиралтейство сочло целесообразным заключить англогерманское морское 
соглашение. Правительство его величества сделало это, не проконсультировавшись 
со своим французским союзником и не поставив в известность Лигу Наций. 
Обращаясь к Лиге и заручаясь поддержкой ее членов для выражения протеста против 
нарушения Гитлером военных статей мирного договора, оно одновременно уничтожало 
с помощью частного соглашения морские статьи того же договора.
      Главной чертой соглашения было условие, чтобы германский военноморской 
флот не превышал одной трети английского флота. Это очень прельщало 
военноморское министерство, которое оглядывалось на те дни перед великой 
войной, когда мы довольствовались соотношением 16:10. Ради этой перспективы и 
принимая заверения немцев за чистую монету, наше министерство соглашалось 
признать за Германией право на строительство подводных лодок, что категорически 
запрещалось мирным договором. Германии разрешалось построить такое количество 
подводных лодок, которое составило бы 60 процентов от числа английских 
подводных лодок, в случае же исключительных, по ее мнению, обстоятельств она 
могла построить и все 100 процентов. Немцы, конечно, дали заверения, что их 
подводные лодки никогда не будут использованы для борьбы против торговых судов. 
Для чего же в таком случае они предназначались? Ведь ясно, что, если бы 
остальная часть соглашения была соблюдена, они не могли оказать влияния на 
исход морских операций, поскольку это касалось военных кораблей.
      Установление для германского флота предельных размеров, равных одной 
трети английского, означало, что Германии разрешалась такая судостроительная 
программа, которая должна была до предела загрузить ее верфи по меньшей мере на 
десять лет. Таким образом, расширение германских военноморских сил практически 
ничем не ограничивалось и не сдерживалось. Немцы могли строить новые корабли 
так быстро, как это позволяли физические возможности.
      Установленная английским проектом для Германии квота судов была даже 
гораздо щедрее той, которую Германия считала целесообразным использовать. 
Отчасти это, несомненно, объяснялось тем, что ей приходилось считаться с 
конкуренцией между танковой и судостроительной промышленностью изза получения 
бронеплит. Немцам было разрешено построить 5 линкоров, 2 авианосца, 21 крейсер 
и 64 эсминца. Фактически же они имели к началу войны готовыми или близящимися к 
окончанию строительства: 2 линкора, 11 крейсеров, 25 эсминцев и ни одного 
авианосца – то есть значительно меньше половины того, что мы так благодушно 
разрешили им построить.
      Сконцентрировав все свои наличные ресурсы на строительстве крейсеров и 
эсминцев за счет линкоров, они могли поставить себя в более выгодное положение 
на случай войны с Англией в 1939 или 1940 году. Как мы теперь знаем, Гитлер 
уведомил адмирала Редера, что война с Англией едва ли начнется ранее 1944 или 
1945 года. Таким образом, планы расширения германского военноморского флота 
были рассчитаны на длительный срок. Немцы достигли максимально установленного 
для них предела только в строительстве подводных лодок. Как только они 
оказались в силах превысить 60процентный лимит, они воспользовались той 
статьей соглашения, которая разрешала им довести строительство до 100 процентов,
 так что к началу войны ими было построено 57 подводных ло