ат 
будет приемлем для президента, я предложил этот пост Ллойд Джорджу. Но он 
считал, что в возрасте 82 лет ему не следует брать на себя такую ответственную 
задачу.
      Тогда я обратился к лорду Галифаксу. Назначение министра иностранных дел 
послом придает исключительную важность этой миссии. Я знал, что это ему 
известно. Когда я сделал ему это предложение, которое отнюдь не было служебным 
повышением, он лишь сказал, просто и с достоинством, что будет служить там, где 
его сочтут наиболее полезным. В течение шести последующих лет и при 
национальной коалиции, и при лейбористском социалистическом правительстве 
Галифакс выполнял обязанности посла в Соединенных Штатах с выдающимся и все 
возрастающим успехом и влиянием. Назначение нового посла было встречено с явным 
одобрением как в Америке, так и в Англии и сочтено явно отвечающим размаху 
событий.
      Я не сомневался в том, кому надлежит занять пост, освободившийся в 
министерстве иностранных дел. Во всех важнейших вопросах за последние четыре 
года, как об этом свидетельствуют эти строки, у меня было полное согласие с 
Антони Иденом. Идену было жалко оставлять военное министерство, трудными и 
волнующими проблемами которого он был поглощен, но он вернулся в министерство 
иностранных дел, как к себе домой.
      Я предложил королю вместо Идена назначить военным министром Марджессона, 
который в то время был главным парламентским организатором национального 
правительства.
      На место Марджессона я назначил Джеймса Стюарта, с которым у меня также 
было много разногласий, но характер которого я высоко ценил.
      30 декабря президент выступил по радио с «беседой у камина», призвав 
своих соотечественников поддерживать его политику:
      
      «Нам угрожает опасность, к которой мы должны подготовиться. Но нам 
отлично известно, что мы не можем избежать опасности, забравшись в кровать и 
натянув на голову одеяло... Если Англия не выстоит, то все мы в Америке будем 
жить под дулом наведенного на нас пистолета, заряженного разрывными пулями как 
экономического, так и военного характера. Мы должны производить вооружение и 
строить суда, приложив к этому всю энергию и все ресурсы, какие мы только 
сможем собрать... Мы должны стать великим арсеналом демократии». 
      
      
Глава четырнадцатая
Германия и Россия 
      
      Гитлеру не удалось поставить на колени или завоевать Англию. Было ясно, 
что наш остров выстоит до конца. Поскольку господство на море или в воздухе не 
было обеспечено, представлялось невозможным двинуть германские армии через 
ЛаМанш. Наступила зима с обычными в это время штормами. Попытки немцев 
запугать английскую нацию или подорвать ее способность вести войну и сломить ее 
волю бомбардировками потерпели крах, а «молниеносная война» обходилась дорого.
      Должно было пройти много месяцев, прежде чем представилась бы возможность 
возродить операцию «Морской лев»; с каждой неделей численность, подготовка и 
оснащение английских внутренних армий требовали все большего расширения 
операции, а эго усугубляло трудности транспортировки. В апреле или мае 1941 
года для этого было бы уже недостаточно даже 750 тысяч человек с полным 
оснащением. А какая надежда была на то, что удастся к тому времени найти 
необходимое количество судов, барж и специальных десантных средств, необходимых 
для такого гигантского удара с моря? Как их удастся сконцентрировать в условиях 
все возраставшей английской воздушной мощи? А тем временем воздушные силы, на 
которые работали день и ночь заводы Англии и Соединенных Штатов и для которых 
действовала обширная система подготовки летчиков в доминионах, главным образом 
в Канаде, пожалуй, через год или около того станут по численности превосходить 
германские, так же как они уже превосходили их по качеству. Удивительно ли при 
этом, что Гитлер, убедившись, что надежды и хвастовство Геринга оказались 
пустым звуком, обратил свои взоры на Восток?
      Как и Наполеон в 1804 году, он отказался от мысли напасть на наш остров, 
по крайней мере, до тех пор, пока не устранит восточную угрозу. Он считал, что 
сейчас должен любой ценой урегулировать дела с Россией, прежде чем поставить 
все на карту вторжения в Великобританию. Подчиняясь тем же силам и 
руководствуясь теми же соображениями, что и Наполеон, когда тот двигал свою 
великую армию от Булони к Ульму, Аустерлицу и Фридланду, Гитлер на некоторое 
время отказался от своего стремления и от необходимости уничтожить 
Великобританию. Теперь это должно было стать последним актом драмы.
      Несомненно, он принял твердое решение в конце сентября 1940 года. С тех 
пор налеты на Англию, хотя и носившие больший размах в связи с увеличением 
численности авиации, заняли в мыслях фюрера и в германских планах 
второстепенное место. Они могли играть роль успешного прикрытия для других 
планов, но Гитлер больше не рассчитывал на них как на средство добиться 
решающей победы. На Восток! Лично я из чисто военных соображений не возражал бы 
против германской попытки вторжения в Англию весной или летом 1941 года. Я 
считал, что противник при этом понес бы самое сокрушительное поражение, которое 
когдалибо приходилось испытать какой бы то ни было стране в ходе военной 
операции. Но именно по этой причине я был не настолько наивен, чтобы ожидать 
этого. Во время войны противник делает не обязательно только то, что вам не 
нравится. И все же в ходе длительной борьбы, когда, казалось, время в течение 
годадвух работало на нас и мы могли завоевать на свою сторону могучих 
союзников, я благодарил Бога за то, что наш народ избавлен от этого величайшего 
испытания. Как будет видно из бумаг, которые я писал в то время, я никогда 
серьезно не предполаг