но также сулил и блестящие перспективы. Риск состоял в том, что мы 
бросали все наши лучшие силы в центр расположения противника после 70мильного 
марша, совершаемого в течение двух ночей подряд через открытую пустыню при 
угрозе, что днем наши войска могли быть обнаружены и атакованы с воздуха. 
Помимо того, нужно было тщательно рассчитать снабжение продовольствием и 
горючим, и нарушение графика имело бы самые серьезные последствия.
      Но игра стоила свеч. Выход нашего авангарда на побережье в районе Бакбак 
или куданибудь поблизости перерезал бы коммуникации трех четвертей армии 
маршала Грациани. Неожиданно атакованные с тыла, они могли оказаться вынуждены 
в результате ожесточенных боев пойти на массовую капитуляцию. В таком случае 
итальянский фронт был бы окончательно сломлен. Если бы их лучшие войска были 
взяты в плен или уничтожены, у них не осталось бы сил, способных противостоять 
нашему дальнейшему наступлению; они не смогли бы также провести и 
организованное отступление к Триполи по прибрежной дороге протяжением в сотни 
миль.
      Такова была та глубокая тайна, которую генералы обсуждали с военным 
министром. Вот что они не хотели передавать по телеграфу. Мы все были в 
восторге. Я мурлыкал от удовольствия. Эту операцию стоило предпринять. Тут же 
было решено при условии согласия начальников штабов и военного кабинета 
немедленно санкционировать и предоставить всяческую возможную поддержку этому 
блестящему предприятию и добиться, чтобы оно занимало первостепенное место во 
всех наших расчетах, среди наших многочисленных потребностей, чтобы для него 
выделялись в первую очередь наши скудные ресурсы.
      Эти предложения должным порядком были доведены до сведения военного 
кабинета. Я был готов сам изложить план или поручить комунибудь это сделать. 
Но когда мои коллеги узнали, что генералы, находящиеся в Египте, и начальники 
штабов вполне согласны со мной и с Иденом, они заявили, что не желают знать 
подробности плана, что чем меньше людей будет осведомлено о них, тем лучше, и 
что они от всей души одобряют общую наступательную политику. Такую позицию 
военный кабинет занимал в нескольких важных случаях, и я отмечаю это здесь, 
дабы в будущем в случае возникновения таких же опасных и трудных условий это 
могло послужить примером.
      Итальянский флот никак не реагировал на занятие нами Крита. Но адмирал 
Кэннингхэм уже некоторое время горел желанием нанести удар возросшими силами 
своей военноморской авиации по главной базе итальянского флота в Таранто. Удар 
был нанесен 11 ноября и явился завершением ряда прекрасно согласованных 
операций, в ходе которых Мальта получила войска, а в Александрию прибыли новые 
подкрепления, в том числе линкор «Бархэм», два крейсера и три эсминца. Таранто 
расположен на итальянском «каблуке» в 320 милях от Мальты. Его великолепная 
гавань имела прекрасную оборону против всех современных видов нападения. 
Прибытие на Мальту нескольких быстроходных разведывательных самолетов дало нам 
возможность обнаружить нашу жертву. Английский план состоял в том, чтобы 
направить против Таранто самолеты с авианосца «Илластриес» двумя волнами; 
первая волна должна была состоять из двенадцати, а вторая из девяти машин, 
причем одиннадцати самолетам предстояло сбросить торпеды, а остальным – бомбы 
или осветительные ракеты. Самолеты поднялись с авианосца «Илластриес», 
находившегося в 170 милях от Таранто, вскоре после наступления темноты. Целый 
час бушевала битва, итальянские корабли были объяты пламенем и получили сильные 
повреждения. Несмотря на сильный зенитный огонь, были сбиты только два наших 
самолета, а остальные благополучно возвратились на «Илластриес».
      Этим одним ударом было решительно изменено соотношение военноморских сил 
на Средиземном море. Аэросъемка показала, что три линкора, в том числе новый 
линкор «Литторио», были торпедированы, было зарегистрировано попадание в 
крейсер, и большой ущерб был причинен докам. Половина итальянского линейного 
флота была выведена из строя, по крайней мере, на шесть месяцев, и морская 
авиация могла ликовать по поводу того, что своим доблестным подвигом она 
использовала одну из исключительных возможностей, представившихся ей.
      Иронический оттенок этому событию придало то обстоятельство, что в тот же 
самый день итальянская авиация по повелению Муссолини приняла участие в 
воздушном налете на Англию. Итальянские бомбардировщики в сопровождении почти 
60 истребителей пытались бомбардировать транспорты союзников на реке Медуэй. 
Они были перехвачены нашими истребителями, и восемь итальянских 
бомбардировщиков и пять истребителей было сбито. Это была их первая и последняя 
попытка вмешательства в наши внутренние дела. Итальянские летчики могли бы 
найти себе лучшее применение, защищая свой флот в Таранто.
      
      Премьерминистр – генералу Уэйвеллу 
      26 ноября 1940 года 
      «Сведения, поступающие отовсюду, должно быть, убедили Вас в значении 
операции «Компас» для всего положения на Среднем Востоке, в том числе на 
Балканах и в Турции, для позиции французов в Северной Африке, для позиции 
Испании, которая сейчас колеблется, для Италии, находящейся сейчас в плачевном 
положении, и вообще для всего хода войны. Не будучи настроен чрезмерно 
оптимистически, я все же не могу скрыть чувства уверенности и надежды; я 
убежден, что риск, с которым всегда сопряжены великие дела, вполне оправдан... 
      Трудно поверить, что Гитлер не будет вынужден прийти на помощь своему 
партнеру, и, возможно, Германия уже разрабатывает планы наступления через 
Болгарию в Салоники. Из нескольких источников мы имеем сведения, что немцы не 
одобряют авантюры Муссолини и что они склонны предоставить ему самому 
расплачиваться за нее. Именно это и заставляет меня все больше подозревать, что