иловали бедствиями и разочарованиями, единственная замена, случившаяся в 
этом небольшом ансамбле как среди начальников штабов, так и среди штаба обороны,
 произошла вследствие смерти на боевом посту адмирала Паунда.
      Эффективность любого правительства военного времени зависит главным 
образом от того, насколько строго, честно и пунктуально выполняются решения, 
которые исходят от высшего представителя власти. Нам удалось достигнуть этого в 
Англии в тот критический период в силу исключительной преданности, понимания и 
бесповоротной решимости, проявленной военным кабинетом в отношении основной 
цели, выполнению которой мы себя посвятили. Корабли, войска, самолеты и колеса 
заводских машин – все двигалось в соответствии с данными указаниями. Такой 
метод руководства был принят потому, что каждый понимал, насколько близко мы 
находились от смерти и полного краха. Близка была не только смерть каждого из 
нас – это общий удел человечества, – но под угрозой находилось нечто 
несравненно более важное – само существование Англии, ее миссия и ее слава.
      Любой отчет о применявшихся правительством национальной коалиции методах 
работы был бы неполным без рассказа о серии личных посланий, которые я направил 
президенту Соединенных Штатов и главам других иностранных государств и 
правительств доминионов.
      Мои отношения с президентом постепенно стали настолько тесными, что 
главные вопросы между нашими двумя странами фактически решались посредством 
этой личной переписки между ним и мною. Так мы достигли исключительного 
взаимопонимания. Рузвельт, являвшийся главой государства, равно как и главой 
правительства, говорил и действовал авторитетно в любой отрасли, а поскольку я 
пользовался поддержкой военного кабинета, я представлял Великобританию, 
располагая почти такой же свободой действий.
      Таким образом была достигнута высокая степень согласованности в работе, 
причем это экономило время и сокращало круг осведомленных лиц. Я посылал мои 
телеграммы в американское посольство в Лондоне, которое имело прямую связь с 
президентом в Белом доме через специальные кодовые аппараты. Быстроте, с 
которой получались ответы и разрешались вопросы, содействовала разница 
меридионального времени. Любая телеграмма, которую я подготавливал вечером, 
ночью или даже до 2 часов утра, попадала к президенту до того, как он ложился 
спать, и очень часто я получал его ответную телеграмму, когда просыпался на 
следующее утро. Я послал ему 950 телеграмм и получил около 800 ответных 
телеграмм. Я сознавал, что имею дело с великим человеком; он был также и 
сердечным другом, и выдающимся борцом за высокие цели, которым мы служили.
      15 мая я составил первое послание к президенту Рузвельту после моего 
вступления на пост премьерминистра. Чтобы сохранить преемственность в нашей 
переписке, я подписался «Бывший военный моряк» и этой причуды придерживался 
почти без исключения на протяжении всей войны.
      
      «Хотя я и переменил свой пост, я все же уверен, что Вы не захотите, чтобы 
я прекратил нашу интимную частную переписку. Как Вам, несомненно, известно, 
обстановка быстро ухудшается. Враг обладает явным превосходством в воздухе, и 
его новая техника производит сильное впечатление на французов. Лично мне 
кажется, что битва на суше только начинается, и мне хотелось бы, чтобы в эту 
битву включились массы. Пока Гитлер действует специальными танковыми и 
воздушными соединениями, малые страны оказываются раздавленными одна за другой, 
как спичечные коробки. Мы должны ожидать, хотя это еще неопределенно, что 
Муссолини поспешит принять участие в грабеже цивилизованного мира. Мы ожидаем, 
что сами в ближайшем будущем подвергнемся атаке с воздуха, а также парашютных и 
авиадесантных войск, и мы готовимся к этому. 
      Если понадобится, мы будем продолжать войну в одиночестве, и это нас не 
страшит. Но я надеюсь, Вы понимаете, господин президент, что голос и сила 
Соединенных Штатов могут потерять свое значение в том случае, если они будут 
слишком долго сдерживаться. Вы можете оказаться перед лицом полностью 
покоренной и фашизированной Европы, созданной с поразительной быстротой, и 
бремя может оказаться слишком тяжелым для нас. Я сейчас прошу лишь о том, чтобы 
Вы объявили себя невоюющей стороной, что означало бы, что Вы будете помогать 
нам всем, за исключением непосредственного участия вооруженных сил. 
      Самыми неотложными нашими потребностями являются: 
      вопервых, предоставление нам взаймы 50 или 40 ваших устаревших эсминцев, 
чтобы заполнить разрыв, создавшийся между тем, чем мы располагаем сейчас, и той 
большой программой строительства, которую мы развернули с начала войны. 
Примерно в это же время в будущем году мы будем иметь много кораблей, однако, 
если в этот промежуток времени против нас выступит Италия, располагающая еще 
сотней подводных лодок, наше напряжение достигнет предела. 
      Вовторых, нам необходимы несколько сот самолетов последних типов, 
которые сейчас производятся на ваших заводах. Их можно было бы возместить теми 
самолетами, которые сейчас строятся для нас в Соединенных Штатах. 
      Втретьих, нам необходимы зенитные орудия и боеприпасы, которых 
опятьтаки будет много в будущем году, если только мы доживем до этого времени. 

      Вчетвертых, то обстоятельство, что наше снабжение железной рудой из 
Швеции, Северной Африки и, возможно, из Северной Испании находится под угрозой, 
вызывает необходимость закупки стали в Соединенных Штатах. Это распространяется 
также и на другие материалы. Мы будем продолжать платить долларами до тех пор, 
пока сможем, но мне хотелось бы иметь достаточную уверенность в том, что, когда 
мы не сможем вам платить, Вы будете продолжать поставлять нам материалы. 
      Впятых, мы имеем много сообщений о возможной высадке немецких парашютных 
или авиадесантных войск в Ирландии. Визит эскадры Соединенных Штатов в 
ирландские порты, который вполне мог бы затянуться, имел бы неоценимую важность.
 
      Вшестых, я надеюсь на то, что В