министра, специально уполномоченного руководить вопросами обороны, имели такой 
вес, что, хотя они и не были выражены в форме приказов, зачастую находили свое 
осуществление в действиях.
      Чтобы застраховать себя от слишком свободного использования моего имени, 
я отдал во время июльского кризиса следующее распоряжение:
      
      Премьерминистр – генералу Исмею, начальнику имперского генерального 
штаба, и Эдуарду Бриджесу 
      19 июля 1940 года 
      «Необходимо совершенно четко разъяснить, что все исходящие от меня 
указания делаются в письменной форме или должны немедленно подтверждаться 
письменно и что я не принимаю никакой ответственности за относящиеся к 
государственной обороне вопросы, по которым я якобы дал указания, в том случае, 
если они не зафиксированы письменно». 
      
      Когда я просыпался около 8 часов утра, я прочитывал все телеграммы и в 
кровати диктовал распоряжения и директивы министерствам и комитету начальников 
штабов. Они печатались поочередно и немедленно передавались генералу Исмею. Он 
приходил ко мне ежедневно рано утром и поэтому обычно приносил много письменных 
распоряжений для комитета начальников штабов, который собирался в 10 часов 30 
минут. Они всесторонне изучали мои соображения одновременно с рассмотрением 
общей ситуации.
      Таким образом, между 3 и 5 часами дня, если между нами не возникали 
какиелибо разногласия, которые требовали дополнительных консультаций, 
подготавливалась целая серия согласованных приказов и телеграмм, рассылавшихся 
мною или начальниками штабов; эти приказы содержали, как правило, все указания 
по неотложным вопросам. В тотальной войне совершенно невозможно провести точную 
разграничительную линию между военными и невоенными проблемами. Отсутствие 
трений подобного рода между военным штабом и аппаратом военного кабинета 
является в первую очередь личной заслугой сэра Эдуарда Бриджеса, секретаря 
военного кабинета. Он заботился исключительно о том, чтобы все сотрудники 
секретариата военного кабинета в целом служили премьерминистру и военному 
кабинету наилучшим образом.
      По более важным вопросам или в тех случаях, когда возникали расхождения 
во мнениях, я созывал совещание комитета обороны военного кабинета, в 
первоначальный состав которого входили Чемберлен, Эттли и три министра 
вооруженных сил; на заседаниях присутствовали начальники штабов. Эти 
официальные совещания после 1941 года стали происходить реже[67].
      Когда военная машина заработала более плавно, я пришел к заключению, что 
ежедневные совещания военного кабинета с присутствием начальников штабов уже не 
являются необходимыми. Поэтому я вскоре и создал нечто такое, что среди нас 
получило название «министерский парад по понедельникам». Каждый понедельник 
проводились расширенные совещания, на которых присутствовали: весь военный 
кабинет, министры вооруженных сил, министр внутренней безопасности, министр 
финансов, министры по делам доминионов и Индии, министр информации, начальники 
штабов и официальный глава министерства иностранных дел. На этих совещаниях 
начальники штабов по очереди докладывали обо всем, что произошло за предыдущую 
неделю. Затем следовало сообщение министра иностранных дел, который 
информировал обо всех важных событиях в международных делах. В течение 
остальных дней недели военный кабинет заседал отдельно и ему докладывались все 
важные, требовавшие решения вопросы. В случае если рассматривались вопросы, 
касавшиеся непосредственно какоголибо министерства, на заседания приглашались 
соответствующие министры. Члены военного кабинета получали самую полную 
документацию по всем вопросам, связанным с войной, и они знакомились со всеми 
посылаемыми мною важными телеграммами.
      У меня никогда не было намерений преобразовать аппарат министра обороны в 
министерство. Существовало, однако, активно действовавшее под личным 
руководством премьерминистра военное отделение секретариата военного кабинета, 
которое в довоенные годы являлось секретариатом комитета имперской обороны. Во 
главе его стоял генерал Исмей; главными помощниками его были полковник Холлис и 
полковник Джейкоб, а штат состоял из специально подобранных молодых офицеров, 
представлявших все три вида вооруженных сил. Этот секретариат стал штабом 
ведомства министра обороны.
      После нескольких первоначальных перемен почти такая же стабильность была 
сохранена и в комитете начальников штабов. По окончании срока своей службы в 
качестве начальника штаба военновоздушных сил в сентябре 1940 года маршал 
авиации Ньюолл получил пост генералгубернатора Новой Зеландии, а его 
преемником стал маршал авиации Портал, который был признанным светилом в 
военновоздушных силах. Портал оставался со мной в течение всей войны. Сэр Джон 
Дилл, который сменил генерала Айронсайда в мае 1940 года, находился на посту 
начальника имперского генерального штаба до того времени, как он поехал со мной 
в Вашингтон в декабре 1941 года. Я тогда назначил его своим личным военным 
представителем при президенте Рузвельте и главой нашей военной миссии. Его 
отношения с генералом Маршаллом, начальником генерального штаба армии 
Соединенных Штатов, явились важным звеном во всех наших делах, и, когда около 
двух лет спустя он умер на своем посту, ему был оказан исключительный почет: он 
был похоронен на Арлингтонском кладбище, этой американской Валгалле, которая до 
того времени предназначалась исключительно для американских воинов. Сэр Аллан 
Брук стал его преемником на посту начальника имперского генерального штаба; он 
оставался со мной до конца.
      С 1941 года на протяжении почти четырех лет, первые из которых 
изо