допускаем, что как только этот этап будет окончательно завершен, Франция должна 
будет занять доминирующее в Леванте и привилегированное положение по сравнению 
со всеми другими европейскими странами... Вы имели возможность ознакомиться с 
недавними заверениями премьер-министра, сделанными в этом духе. Я счастлив 
подтвердить их сегодня". 

В том же письме Литтлтон заявлял, что принимает текст соглашения, который я ему 
передал и в котором речь шла о координации действий английских и французских 
военных властей на Востоке. Из него следовало, что англичане не имеют права 
вмешиваться в Леванте в политическую и административную область, а мы в свою 
очередь соглашаемся на выполнение их командованием функций стратегического 
руководства. Причем точно определялись границы этого руководства. 

В тот же день я выехал в Дамаск и Бейрут. 

По тому, как происходил торжественный въезд главы "Свободной Франции" в 
сирийскую столицу, можно было убедиться в энтузиазме населения этого древнего 
города, который раньше при всяком удобном случае подчеркивал свою холодность по 
отношению к французским властям. Когда несколько дней спустя я обратился в 
стенах университета к представителям страны, сгруппировавшимся вокруг 
сирийского правительства, и уточнил цели, которые ставила перед собой в Леванте 
Франция, я добился с их стороны полного понимания. 

В Бейрут я прибыл 27 июля. Французские и ливанские войска были выстроены 
шпалерами на всем протяжении пути, в то время как толпа встречала меня 
аплодисментами. Я направился через переполненную восторженным народом Пушечную 
площадь в Малый сераль и торжественно обменялся там полными оптимизма речами с 
главой ливанского правительства Альфредом Наккашем. Затем я явился в Большой 
сераль, где собрались французские должностные лица. Большинство из них 
поддерживало систему управления, установленную Виши, или относилось к ней с 
доверием. Но, вступая с ними в беседу, я убедился еще раз, какое влияние 
оказывают на поведение и даже на убеждения людей события, если они в полном 
смысле этого слова являются решающими. Высокопоставленные лица, чиновники, 
представители духовенства - все заверяли меня в своей лояльности и обещали, что 
будут служить своей стране при новой власти с безграничной преданностью. Должен 
сказать, что за самыми небольшими исключениями эти обещания были выполнены. 

Почти все французы, оставшиеся в Сирии и Ливане, невзирая на самые трудные 
обстоятельства, не переставали доказывать на деле, что они тесно сплотились 
вокруг "Свободной Франции", которая боролась за освобождение страны, 
одновременно осуществляя на местах права и обязанности Франции. 

Между тем как раз настало время, чтобы заставить уважать эти права и 
обязанности. Сразу же по прибытии в Бейрут я констатировал, насколько мало 
считаются генерал Уилсон и его политические сотрудники в военной форме с 
соглашением, заключенным мною с Литтлтоном. Должен признать, что это не вызвало 
у меня удивления. Что же касалось выполнения условий перемирия, равно как и 
поведения англичан в Сирии и Ливане, то все происходило таким образом, как 
будто никто ничем не был нам обязан. 

В полном согласии с англичанами Денц сосредоточил свои войска в районе Триполи. 
Командование по-прежнему оставалось в его руках. Воинские части со своими 
начальниками, оружием и знаменами расположились лагерем одна возле другой. Виши 
осыпало их орденами и благодарностями с объявлением в приказах. Войска получали 
только ту информацию, которую пропускали вышестоящие чины, и им постоянно 
внушали мысль о предстоящей репатриации. Из Марселя уже сообщали об отправке 
судов, которые должны были погрузить всех сразу. Дарлан не терял ни одного дня, 
чтобы отправить их во Францию, и немцы также стремились ускорить их возвращение.
 А тем временем согласно указаниям Денца, с которыми в полной мере считались 
английская комиссия по перемирию и органы английской охраны, офицерам и 
солдатам было запрещено всякое общение с личным составом свободных французских 
войск, которые, в свою очередь, были лишены возможности войти в контакт с ними. 
При таких условиях переход на нашу сторону был редким явлением. А мы надеялись, 
что сможем оказать влияние на совесть и сознание этих людей в индивидуальном 
порядке и лояльно, если бы им дали возможность выслушать нас и сделать 
свободный выбор. Вместо этого происходила спешная погрузка организованной армии,
 которую держали в атмосфере озлобления и унижения и у которой было лишь одно 
желание - возможно скорее покинуть страну, где они понесли столько напрасных 
жертв и потратили столько тщетных усилий. 

Итак, обязательства, взятые на себя английским правительством по вопросу о 
толковании условий перемирия, заключенного в Сен-Жан д'Акре, оставались мертвой 
буквой. В таком же положении находился и вопрос о политической 
незаинтересованности Великобритании в Сирии и о границах полномочий английского 
военного командования. Если в Дамаске и Бейруте эти посягательства еще носили 
скрытый характер, то наоборот, в областях, где интересы сталкивались особенно 
остро и на которые давно метила Англия или ее хуссейновские друзья, эти 
посягательства проявлялись совершенно открыто. 

В Джезире с майором Рейньером, представлявшим генерала Катру, местные