Но едва приступив к этому, я обнаружил грубую ошибку английского правительства, 
которое было само введено в заблуждение "Интеллидженс сервис". 

Следует отметить, что шпиономания, которая не давала тогда покоя англичанам, 
привела к разбуханию органов разведки и безопасности. "Интеллидженс сервис", 
являющаяся для англичан не только организацией, но и предметом страстного 
увлечения, не преминула, конечно, уделить свое внимание и "Свободной Франции". 
Она использовала с этой целью как агентов, действовавших с самыми добрыми 
намерениями, так и агентов, которым были чужды такие настроения. Короче говоря, 
по наущению нескольких злополучных агентов английский кабинет внезапно нанес 
"Свободной Франции" рану, которая могла привести к плачевным последствиям. 

1 января вечером, находясь в кругу своей семьи в Шропшире, я получил от Идена 
приглашение срочно встретиться с ним в министерстве иностранных дел, где он 
недавно заменил лорда Галифакса, назначенного послом в США. Я отправился к 
Идену на следующее утро. При встрече Иден обнаружил признаки сильного волнения. 
"Произошла, - сказал он мне, - прискорбная история. Мы только что получили 
доказательство, что адмирал Мюзелье находится в секретных сношениях с Виши, что 
он пытался передать Дарлану план дакарской экспедиции, когда она готовилась, и 
что он предполагает передать ему подводную лодку "Сюркуф". Об этом немедленно 
сообщили премьер-министру, который и отдал приказ арестовать адмирала. Действия 
премьер-министра одобрены английским кабинетом. Таким образом, Мюзелье заключен 
под стражу. Мы понимаем, какое впечатление произведет на англичан и на ваших 
сторонников эта ужасная история. Но мы были вынуждены действовать немедленно". 

Затем Иден показал мне документы, на которых основывалось обвинение. Речь шла 
об отпечатанных на машинке служебных записках со штампом и печатью консульства 
Франции в Лондоне, где по-прежнему находился чиновник Виши, и подписанных, 
очевидно, генералом Розуа, являвшимся в свое время главой военно-воздушной 
миссии и недавно репатриированным. В этих записках сообщалось о сведениях, 
якобы предоставленных адмиралом Мюзелье генералу Розуа. Указывалось, что 
последний передал их в одну южноамериканскую миссию в Лондоне, откуда они 
должны были быть отправлены в Виши. Но ловкие агенты "Интеллидженс сервис", по 
словам Идена, перехватили в пути эти документы. "После тщательного 
расследования, - прибавил он, - английские власти должны были, к сожалению, 
убедиться в их подлинности". 

Хотя я и был вначале ошеломлен этим известием, я сразу же почувствовал, что 
"кофе было слишком крепким" и что речь могла идти лишь об огромной ошибке, 
являвшейся результатом чьих-то махинаций. Я заявил об этом совершенно 
откровенно Идену и сказал ему, что я сам постараюсь выяснить, в чем тут дело, и 
что пока я воздержусь высказать свое окончательное мнение об этой чрезвычайно 
странной истории. 

Однако вначале я не допустил и мысли, что дело могло быть инсценировано с 
ведома английской службы, и видел в этом деле руку Виши. Не была ли эта бомба 
замедленного действия изготовлена и оставлена в Англии сторонниками Виши? После 
сорока восьми часов расследований и раздумий я отправился к английскому 
министру и заявил ему следующее: "Документы крайне подозрительны как с точки 
зрения их содержания, так и их предполагаемого источника. Во всяком случае это 
еще не доказательство. Ничем нельзя оправдать оскорбительный арест французского 
вице-адмирала. Последний, кстати, не был даже выслушан. Я сам не имел 
возможности встретиться с ним. Все это не может быть ничем оправдано. В 
настоящий момент необходимо по меньшей мере, чтобы адмирал Мюзелье был выпущен 
из тюрьмы и чтобы с ним обошлись со всем уважением, пока не выяснится эта 
темная история". 

Иден, хотя и был смущен, все же отказался удовлетворить мое требование, 
ссылаясь на основательный характер расследования, произведенного английскими 
органами. Сначала в письме, а затем в докладной записке я вновь выразил свой 
протест. Я нанес визит адмиралу сэру Дадли Паунду, морскому лорду, и, ссылаясь 
на международную солидарность адмиралов, попросил его вмешаться в это постыдное 
дело, которое было подстроено против одного из его собратьев по оружию. В 
результате принятых мной мер позиция английских властей несколько изменилась. 
Так, мне удалось добиться свидания с Мюзелье в Скотланд-Ярде, и притом не в 
камере, а в канцелярии, без охраны и без свидетелей, для того чтобы показать 
всем и сказать ему самому, что я отвергаю обвинение, жертвой которого он 
является. Наконец, целый ряд обстоятельств давал основание полагать, что два 
субъекта, носившие французскую форму и принятые, когда я находился в Африке, по 
настоянию англичан в нашу "службу безопасности", сами участвовали в этом деле. 
Я вызвал их к себе и убедился, видя их растерянность, что речь идет, несомненно,
 об одной из выдумок "Интеллидженс сервис". 

Свое твердое мнение я ясно высказал генералу Спирсу, которого я пригласил к 
себе 8 января. Я заявил ему, что даю английскому правительству двадцать четыре 
часа, чтобы освободить адмирала и принести ему необходимые извинения, и что 
если это не будет выполнено, всякие отношения между "Свободной Францией" и 
Великобританией будут прерваны, к каким бы последствиям это ни привело. В тот 
же день сконфуженный Спирс пришел сообщить мне, что действительно произошла 
ошибка, что "документы" являются фальшивыми, что виновные признались и Мюзелье