состав моего правительства генералы Жиро и Жорж - это уж мое дело. Я буду и 
впредь следовать по тому пути, которым шел до сих пор, - по пути независимости, 
так как убежден, что это лучше всего не только для государства и для нации, за 
которые я несу ответственность, но также и для наших союзников, с которыми я 
связан. 

Для того чтобы разрядить атмосферу, я пригласил Черчилля произвести на другой 
день вместе со мной смотр гарнизону. Он охотно согласился. Церемония смотра 
состоялась и вызвала восторг населения Марракеша. Для толпы любопытных, 
собравшихся тут, да и для любых зрителей в любом другом месте, для всех людей, 
которые видели бы перед собою эту картину, не ведая ничего о ее изнанке, раз 
Черчилль и де Голль появились вместе и стоят бок о бок, это значит, что вскоре 
союзные армии двинутся вместе добиваться победы - а это самое главное. Я сказал 
это премьер-министру, и мы с ним пришли к выводу, что, в конце концов, толпа 
зрителей была тут совершенно права. 

Но для того, чтобы воздействовать на меня, англичане иной раз прибегали к 
приемам совсем иного рода. Зимою некоторые английские инстанции, в явном 
согласии с соответствующими американскими службами, состряпали грязное дело, 
имеющее целью очернить меня. Началось оно с шумной кампании в печати, которую 
повели в Соединенных Штатах, стараясь уверить публику, что бывшая организация 
Сражающаяся Франция и ее глава старались установить во Франции свою диктатуру и 
уже позволили себе действия, достойные тоталитарной власти. Газеты опубликовали 
выдуманный от начала до конца текст какой-то дикой присяги, которую якобы 
принимали добровольцы, вступая в ряды вооруженных сил "Свободной Франции". На 
наши службы, в особенности на БСРА, посыпались обвинения: утверждали, что мы 
внедряем правила нашей суровой дисциплины путем жестокого обращения и даже 
пыток. После такой подготовки вдруг возникло "дело Дюфура". Под именем Дюфура 
некий агент Интеллидженс Сервис, втайне от нас завербованный во Франции, был в 
1942 вывезен англичанами в Великобританию и, явившись в организацию Сражающаяся 
Франция, заявил о своем желании поступить добровольцем в ее войска. Он выдавал 
себя за лейтенанта и кавалера ордена Почетного легиона. Вскоре его начальники 
заметили, что он не является ни тем, ни другим, а просто служит в английской 
разведке. За незаконное присвоение воинского чина и звания Дюфур был приговорен 
к тюремному заключению и подписал новое обязательство, уже в качестве рядового, 
каким он и был в действительности. Но, отбывая наказание в кемберлийском лагере,
 он в один прекрасный день убежал оттуда при содействии Интеллидженс Сервис и 
присоединился к своим нанимателям. С точки зрения французов он был дезертир и 
злоумышленник, используемый иностранной разведкой, которая ему 
покровительствует. Так как арестовать его на английской территории для нас не 
представлялось возможным, французское командование в Англии больше года и не 
думало о нем, как вдруг в сентябре 1943 Пьера Вьено вызвали в Форин офис и 
сделали ему следующее удивительное сообщение: 

"Дюфур подал в английский суд жалобу на жестокое обращение, в котором он 
обвиняет некоторых французских офицеров и самого генерала де Голля. В силу 
принципа полной независимости судебной власти правительство Великобритании не 
может помешать законному ходу судебного процесса. К тому же генерал де Голль не 
пользуется в нашей стране правом дипломатической неприкосновенности. Быть может,
 он захочет приостановить дело путем полюбовного соглашения с Дюфуром? В 
противном случае он будет привлечен к суду. Мы считаем своим долгом 
рекомендовать генералу де Голлю обратить серьезное внимание на это дело. Ведь 
возможный обвинительный приговор будет для прессы, особенно в Соединенных 
Штатах, предлогом для крайне неприятной кампании по поводу методов и приемов 
воздействия на подчиненных в войсках Сражающейся Франции". И действительно, в 
этот самый момент в некоторых американских газетах, сделавших своей 
специальностью нападки на нас, уже появились злопыхательские намеки. 

Я мог безошибочно сказать, откуда идут и чем вызваны эти выпады довольно 
низкого пошиба. Несомненно, Дюфур, английский агент и французский дезертир, 
затеял в английских судах процесс против меня лишь по наущению своих хозяев. 
Что же касается лондонского правительства, то если оно пренебрегает 
соглашениями со "Свободной Францией", в силу которых французские солдаты, 
находящиеся в Великобритании, подлежат суду только французских военных 
трибуналов, если лондонское правительство не признает за де Голлем права 
дипломатической неприкосновенности, которым пользуется в Англии самый последний 
из всех секретарей пятидесяти иностранных посольств, если оно пытается запугать 
де Голля перспективой скандала и клеветы, то все эти махинации имеют 
политическую подоплеку и придуманы с целью вывести руководителей англосаксов из 
положения, которое стало уже для них невыносимым. Общественное мнение 
настойчиво требовало, чтобы они поскорее заняли в отношении де Голля, в 
отношении его правительства и в отношении Франции позицию, достойную союза с 
ними, а Белый дом и Даунинг-стрит льстили себя надеждой, что смогут на это 
ответить: "Мы должны воздержаться до тех пор, пока не будет пролит свет на эту 
некрасивую историю". 

Я решил не церемониться. Так как некоторые офицеры, находящиеся в Англии на 
службе, поддались запугиваниям Форин офис и доверили защиту этого дела 
английским юристам, я приказал, чтобы от защитников немедленно отказались. Я 
запретил своим подчиненным отвечать на какие-либо вопросы, повестки и вызовы