эскадрильи "Бретань", овладели позициями неприятеля, предварительно 
разделавшись с его летучими колоннами. Под их командованием Дио, Массю, Жофруа, 
Саразак, д'Абзак и другие провели ряд удачных боев и захватили много трофеев. 
12 января взятие Себхи открыло дорогу на Триполи. 13 января пост Мурзук был 
отбит нашими войсками. Мы взяли тысячу пленных, в их числе сорок офицеров, 
забрали двадцать пушек, много танков, сотни минометов, пулеметов, автоматов. В 
то время как войска Леклерка готовились к продвижению на Север, функции 
военного коменданта Феццана взял на себя полковник Деланж. 

Таким образом, наконец-то был сорван благодаря отваге и настойчивости этот 
лакомый плод пустыни. 13 января 1943 я объявил стране об успехе нашего оружия. 
"Быть может, - говорил я по радио, - усилия славных солдат Франции хоть немного 
ее утешат в ее бедах... Да! Длительные и тяжелые испытания, которых потребовала 
тщательная подготовка под небом экватора, смертельная усталость колонн, 
устремлявшихся вперед среди камней и песка пустынь, изнурительные полеты 
воздушных эскадрилий, кровавые столкновения с постами, бои с войсками и 
авиацией противника - всю тяжесть этого марша вынесли на себе сильные и чистые 
сердцем люди; и все они, начиная с их молодого и славного генерала до 
последнего безвестного солдата, принесли свой скромный дар ради скорби и 
гордости Франции!" 

Но если в смысле военном перспективы начали проясняться, то в области 
политической они еще никогда не были столь мрачны. В Карлтон-гарденсе мы были 
достаточно осведомлены. Ибо многие военные чиновники, журналисты, курсировавшие 
между Африкой и Англией, считали своим долгом передавать нам письма и 
информацию. Кроме того, некоторым "голлистам" из Алжира и Марокко удалось 
добраться до нас, воспользовавшись всеобщим смятением. 

Итак, нам стало известно, что пребывание Дарлана на высшем руководящем посту 
вызывает на месте ожесточенную критику. Вишисты заколебались, узнав о 
формальном неодобрении со стороны маршала. "Голлисты" возмущались по праву этой 
так называемой "временной мерой". Видные деятели, которые договаривались с 
Мэрфи о возвышении Жиро, так и не состоявшемся, поняли, что надежды их грубо 
обмануты. Многие среди них - и военные и чиновники подверглись суровым 
репрессиям. Так, генерал Бертуар, полковник Маньян, контролер Громан были по 
приказу Ногеса арестованы в Марокко и чуть было не расстреляны. Лишь с большим 
трудом Эйзенхауэру удалось переправить их в Гибралтар. Из Алжира генерал Маст и 
полковник Бариль вынуждены были уехать на Ближний Восток. Во флоте, в авиации, 
в армии возмущались, наблюдая, как Дарлан извлекал выгоду из своего поворота на 
все 180 градусов, и пересчитывали потопленные корабли, разбитые самолеты, трупы 
солдат, в гибели которых он был повинен. Наконец, тот факт, что флот в Тулоне 
предпочел пойти ко дну, лишь бы не повиноваться Дарлану, подсказал многим мысль,
 что его руководство делами представляет отныне одни лишь неудобства. 

Такое положение вещей побудило меня как можно скорее войти в контакт с Алжиром. 
Миссия, которую я хотел направить в Африку с разрешения Рузвельта и Черчилля, 
само собой разумеется, не получила еще возможности отправиться туда. Вашингтон 
и Лондон изыскивали тысячи предлогов, лишь бы задержать ее. В начале декабря я 
обратился к генералу Эйзенхауэру с просьбой, чтобы он сам принял в Алжире 
генерала д'Астье де ла Вижери, которому я поручил завязать там полезные для 
дела связи с французскими руководителями. В этом случае, как и позже во многих 
других, я встретил со стороны американского главнокомандующего то понимание, в 
котором мне отказывали политические инстанции его страны. Он согласился на мою 
просьбу. Правда и то, что Эйзенхауэр, пораженный сопротивлением, на которое он 
натолкнулся при высадке, дезориентированный интригами, на которые не скупились 
многие французы, встревоженный смятением умов, сильно опасался, как бы это 
всеобщее волнение не привело к беспорядку и не нарушило безопасности 
коммуникаций в разгар битвы за Тунис. Таким образом, мое намерение найти в 
Северной Африке почву для соглашения с теми, кто был этого достоин, показалось 
ему вполне отвечающим общим интересам союзников. 

Генерал д'Астье прибыл в Алжир 20 декабря. То, что он там увидел, произвело на 
него впечатление самого настоящего кризиса, с трудом сдерживаемого в границах 
тем полицейским аппаратом, которым окружили себя власти; однако подспудно все 
находилось в кипении. 

Д'Астье нашел генерала Жиро крайне раздосадованным тем, что он не смог в момент 
высадки убедить армию идти за ним. В то же время он был горько разочарован тем, 
что американцы ответили отказом на его просьбу доверить ему командование 
союзными войсками, и чувствовал себя униженным, потому что сохранял свои 
функции только по воле Дарлана. Это-то недовольство и склонило его слух к нашим 
предложениям. Так, когда мой посланец призвал его завязать отношения со 
Сражающейся Францией, в частности по вопросам координации военных операций и 
набора войск, Жиро высказался за установление контакта. 

Граф Парижский, прибывший из Марокко, указал генералу д'Астье, что создавшееся 
положение кажется ему не только серьезным, но и прямо вредным для интересов 
Франции. Дело первостепенной важности, по его мнению, - это безотлагательно 
отстранить адмирала и вслед за тем объединить всех французов доброй воли. Он 
лично находился в Алжире с целью собрать своих сторонников ради укрепления их