карту жизнь американских и английских солдат, я счел нужным телеграфировать 
президенту Рузвельту, с тем, чтобы получить его согласие. Ответ еще не получен".
 - "Мне прекрасно известно, - сказал я, - что на английской земле радио мне не 
подвластно". Но, судя по поведению Черчилля, я без труда понял, что и ему оно 
тоже не было подвластно. 

Так посреди всех этих потрясений я пытался сохранить непоколебимое равновесие. 
Впрочем, я действовал скорее по здравому рассуждению, нежели повиновался голосу 
чувства. Ибо система, созданная в Алжире, казалась мне чересчур искусственной, 
чтобы устоять против тарана событий, какую бы поддержку ей ни оказывали извне. 
Люди, руководящие этой системой, действовали как бы в пустоте. Они не имели 
опоры ни в одном из течений общественного мнения. Неприязненно относившиеся к 
де Голлю, проклинаемые Петеном, подозреваемые аттантистами, лидеры эти не 
пользовались ничьими симпатиями, никакой поток не увлекал их за собой. Было 
ясно, что они занимают ту или иную позицию, руководствуясь лишь спекулятивными 
соображениями. К чему же тогда уступать, пусть даже в малом, этой олигархии, не 
имеющей ни будущего, ни надежды? Тем более, что как раз в то время, когда эта 
клика утвердилась в Алжире, сложились чрезвычайно благоприятные перспективы для 
нашего движения, становившегося все более внушительным. Сразу же после высадки 
американцев в Марокко и в Алжире Сражающаяся Франция распространила свое 
влияние на все французские владения в Индийском океане. 

Из этих владений первым присоединился Реюньон. Остров Реюньон, одиноко лежащий 
среди далеких южных морей, в стороне от морских путей, огибающих мыс Доброй 
Надежды, бедный природными ресурсами, с пестрым по составу, но пламенно 
преданным Франции населением, не учитывался непосредственно в планах союзников. 
Но он легко мог стать жертвой комбинированного удара японцев и немцев, особенно 
с тех пор, как им был закрыт путь на Мадагаскар. С другой стороны, мы знали, 
что большая часть жителей острова Реюньон хотела, чтобы их страна приняла 
участие в войне. Поэтому я давно уже искал случая присоединить остров к 
Сражающейся Франции. Но союзники старались оттянуть мое вмешательство, потому 
что они сами подготовляли свою операцию на Мадагаскаре, а американцы 
намеревались высадиться в Африке и боялись спугнуть Виши и врага. Теперь же у 
них не оставалось более предлога препятствовать моим действиям. Итак, 11 ноября 
я решил осуществить присоединение. 

В течение многих месяцев эскадренный миноносец "Леопард" под командованием 
капитана 2-го ранга Ришара-Эвену участвовал с этой целью в операциях эскорта и 
патрулей в районе Южной Африки. Я дал ему приказ добраться до Реюньона и, 
выполнив свою задачу, взять на борт Капагорри, главного администратора колоний, 
которого мы заранее назначили губернатором. 

28 ноября судно появилось на рейде Сен-Дени. Завидев флаг с Лотарингским 
крестом, толпы народа направились в порт приветствовать французских моряков; 
многие чиновники и военные открыто проявляли свои симпатии. Одна только батарея 
в Пуэнт-де-Гале открыла огонь. "Леопард" ответил орудийным залпом и высадил на 
сушу подразделение, которому при содействии руководителя общественных работ 
Декюжи и местной, беззаветно действовавшей группы тут же удалось уладить 
инцидент. К великому прискорбию, Декюжи и еще несколько человек были убиты. 
Поскольку губернатор Обер удалился в свою резиденцию в горах, капитан 
Ришар-Эвену вошел с ним в сношения. "В целях умиротворения" было договорено 
прекратить всякое сопротивление, и губернатор Капагорри взял на себя 
ответственность за судьбы острова. Среди всеобщих выражений восторга 
представитель генерала де Голля приступил к выполнению своих обязанностей. 

Месяц спустя то же самое произошло на Мадагаскаре. В сущности, с того времени, 
как генерал-губернатор Аннэ капитулировал перед англичанами, судьба этого 
большого острова теоретически была решена. Однако практически все здесь было 
под вопросом. Правда, 11 ноября в связи с повторным предложением Идена я 
согласился обнародовать совместное коммюнике, в котором заявлялось, что 
"Французский национальный комитет и правительство Великобритании ведут 
переговоры относительно Мадагаскара" и что "Французский национальный комитет 
назначил на пост верховного комиссара генерала Лежантийома". Но я не соглашался 
взять большой остров в руки, если руки эти не будут свободны. Итак, следовало 
добиться того, чтобы англичане устранились из политической и административной 
жизни Мадагаскара. 

По этому поводу шли бесконечные переговоры, соглашение затягивалось из-за 
различных демаршей английских колонистов. Эти последние сначала пытались 
склонить администрацию Виши действовать под их эгидой через посредство 
английского военного командования, а потом сделали практическую попытку 
управлять непосредственно и поручили лорду Реннелю вести дела, опираясь на 
содействие благонадежных французских чиновников. Но теперь лорд Реннель и его 
окружение отказывались от этого и признавали необходимым предоставить 
действовать Сражающейся Франции. Тем не менее они желали сохранить за собой 
право контроля, что нас, понятно, ничуть не устраивало. В конце концов 
соглашение было подписано 14 декабря Иденом и мною и содержало благодаря моей 
настойчивости все необходимые пункты. В тот же вечер, выступая по радио, я 
сообщил своим слушателям об этом счастливом событии и заявил, что в силу 
вышеизложенных обстоятельств "наша прекрасная и большая колония сможет