им удалось уберечь от фашистов. На "кукурузнике" прилетели четыре советских 
медработника. Вскоре прибыл и командир бригады, белый как полотно. Он обошел 
раненых, руки его заметно дрожали. Для эвакуации раненых были предоставлены два 
газика. 

В 17.00 машины выехали из Прилук в Нежин, в советский хирургический госпиталь. 
Там умерло еще три человека, в том числе и четарж доктор Бахрих. Остальных 
удалось спасти. 

С нашим дивизионом ехал бронебойщик - славный, добродушный верзила, русский чех 
Карел Вольф, в прошлом учитель. Когда я готовился выехать в Нежин, он 
неожиданно обратился ко мне: 

- Доктор, возьмите меня с собой. 

- Что за спешка? Почему именно теперь, Карел? 

- Возьмите, пожалуйста! Конечно, если у вас есть место в машине... Я сам из 
Нежина, у меня там семья, - тихо добавил он. 

Не вдаваясь в подробности, я согласился. 

Когда мы ехали, он сиял от счастья. 

Прошло около четырех часов, пока я управился с делами в госпитале. Когда я 
вышел, Карел уже поджидал меня на улице, как мы условились. Но в первый момент 
я его не узнал, так он за это время изменился. Сейчас передо мной был совсем 
другой человек. 

- Что случилось, Карел? 

- А... 

Он безнадежно махнул рукой и молча двинулся к нашему газику, словно опасаясь, 
что его задержат. И вот мы сидим рядом в кабине. 

- Родителей моих убили немцы, а жена изменила, убежала с фашистами, вдруг 
проговорил он глухо. 

Шофер даже притормозил. 

- А дети? 

- О детях не знаю ничего, никто не знает. 

Больше Карел не произнес ни слова, мы тоже молчали, не расспрашивали его и по 
возвращении в дивизион. Только с той самой поры Карел Вольф добровольно 
вызывался в разведку и на другие самые ответственные и опасные задания. Как-то 
раз его не хотели пускать, но он настаивал так упорно, что добился своего. С 
этого задания Карел не вернулся. Его убили в ночном бою при столкновении с 
вражеской разведкой у Острожан под Жашковом, тогда он уничтожил нескольких 
гитлеровцев. 

Погибших во время воздушного налета товарищей мы похоронили в братской могиле. 
Там они спят и поныне: Юрай Лешко, доктор Бахрих, Ота Геллер, Камлер, Мерунка, 
Гауснер, Трухлы, Ян Фишер, Васил Антал, Михаил Богдан, командир 2-й батареи 
инженер Эрвин Фальтер, Горский и многие другие. 

На этом месте, под тополем у дороги, мы поставили дубовый крест. Сколько таких 
могил на русской земле! И тут же над братской могилой мы поклялись отомстить 
врагу. Гибель товарищей усилила нашу ненависть, удвоила силы. Мы отправились 
дальше к линии фронта, чтобы сдержать клятву. С тех пор жители Яхновщины 
любовно оберегают эту могилу. 

А Толя Миронов? 

Он остался в Нежине, но потом, по излечении, возвратился в бригаду вместе с 
другими бойцами и пробыл у нас еще два месяца. Приехав к нам, он нашел товарища,
 мальчика на голову выше его. Этот паренек прибился к бригаде где-то в походе, 
сейчас уже не помню, где и как. Знаю, только, что мы звали его "Морячком". 
Позднее советские товарищи отправили обоих мальчиков в суворовское училище. 
Сейчас каждому из них по 28 лет. Где же они, как живут? Может быть, прочитав 
эти строки, они откликнутся и дадут о себе знать. Может, Анатолий Миронов, ныне 
уже лейтенант или капитан Советской Армии, вспомнит; как ходил с нашими 
артиллеристами на наблюдательный пункт, как в бинокль наблюдал за разрывами 
снарядов и со знанием дела говорил: "Недолет", "А вот теперь здорово!". Он 
ликовал, когда снаряд попадал в цель. 

Желаю вам счастья, ребята.