артиллерийской батареи. Теперь вражеские танки с автоматчиками устремились в 
сторону Лизогубовки, куда двигались и наши бойцы. Другой дороги не было. Танки 
остановились за ее поворотом, а автоматчики стали "прочесывать" Лизогубовку с 
севера на юг. Наши не могли пробираться оврагом: этим путем было бы невозможно 
провести больных и раненых. И они решили идти селом, соблюдая крайнюю 
осторожность. Получилось, что по одной улице Лизогубовки шли наши, а по 
другой - гитлеровцы. И все же наши воины сумели пройти незамеченными. На 
следующий день они соединились с главными силами батальона в Скрипаи, на другом 
берегу Северного Донца. Сюда же от командующего 3-й танковой армией возвратился 
и я. Теперь мы снова были все вместе, кроме тяжелораненых, которые как раз в 
это время спешно покидали Харьков. Ценой огромных потерь врагу еще раз удалось 
захватить на короткий срок разрушенный город. 

Группу чехословацких раненых, находившихся в это время в Харькове, вывел 
Антонин Сохор, раненный в руку. Не все тогда спаслись; многие погибли в 
харьковской больнице или на улицах города. 

Эрик Фрешл, тяжело раненный в ногу, не смог уйти вместе с другими, но и не 
сдался врагу. Последняя пуля для себя - таков был железный закон для каждого 
чехословацкого воина на Восточном фронте. Так поступил и молодой коммунист Эрик 
Фрешл. Он не помнил отца, вырос сиротой, с мальчишеских лет жил и боролся за 
светлое будущее молодых рабочих и студентов. Еще юношей Эрик Фрешл вступил в 
комсомол, затем стал членом партии. Фрешл обладал незаурядным талантом 
журналиста и писателя. Находясь на службе в домюнхенской армии, этот 
замечательный человек до конца службы оставался рядовым - для него не нашлось 
даже должности командира отделения. Видимо, потому что он был коммунистом. 

В мае 1939 года Фрешл как политический эмигрант прибыл в Катовицы. 1 сентября 
он с группой товарищей двинулся на восток. Эту группу вел через разбитую и 
горящую Польшу врач Энгель. В Советском Союзе Эрик Фрешл работал в совхозе. 
День 22 июня 1941 года застал его на педагогических курсах, он преподавал 
немецкий язык. В то время он жил и работал в Ахтубе. Там у него была семья - 
жена Анежка и маленький сын, после освобождения трагически погибший в волнах 
Тиссы. В феврале 1942 года Эрик Фрешл одним из первых прибыл в Бузулук. И вот 
теперь его нет в живых. Погиб один из самых лучших, самых мужественных воинов и 
командиров, участвовавших в бою за Соколово. 

7. История раненого бойца 

Раненый свободник Бедржих Штейнер лежит на окраине Соколово. Как быть? Его 
видит вражеский минометчик. Бедржих перед ним как на ладони. Главное молчать и 
не шевелиться. Минута - вечность, пять минут - пять вечностей. Течет кровь, 
ватная телогрейка промокла. Но вот стрельба затихает, бой кончился. Враг, 
очевидно, решил, что солдат мертв. А может, просто его не заметили? Как бы там 
ни было, но он - один. 

Наконец, стемнело, да тучи как нельзя более кстати затянули сияющий диск луны. 
Медленно, совсем медленно, ногами вперед, головой к противнику Бедржих 
спустился с берега и пополз по льду реки. За ним тянулась алая лента - кровь. 

"Нет, Бедржих, так дело не пойдет, ты истечешь кровью", - говорил себе Штейнер. 
Он поднялся и, шатаясь, побежал к северному берегу. По дороге он наткнулся на 
ротного повара Франту Рамуса. Повар тоже ранен, но легко. 

- Ну и вид у тебя, - ужаснулся Рамус. 

- Мне худо, Франта. Выдерни у меня шнурки из ботинок и перетяни руку, а то я 
истеку кровью. 

Повар перевязал товарища. Вдвоем они отправились на батальонный медицинский 
пункт к Энгелю и Широкому. Штейнера лихорадило, он пытался крепче сжать челюсти,
 но напрасно: зубы громко выстукивали дробь. Его положили в левом углу. 
Санитарки Ружичкова и Брукнерова укрыли его своими шинелями, но и это не 
помогло: Бедржих потерял слишком много крови и не мог согреться. К нему подошел 
врач. 

- Ничего, Бедя, это не так серьезно, не волнуйся. 

Все доктора так говорят, но по их лицам видно, что это только утешение. И хотя 
им не всегда удается обмануть больного или раненого, они должны так говорить. 
Хорошее настроение и надежда - залог успешного лечения. 

- Но я знаю, что рука раздроблена. 

Бедржих произнес это своим обычным голосом, стало быть он уже немного согрелся. 
Рядом с ним лежал Горовский. Раненный в грудь и в живот, он хрипло дышал и 
умоляюще поглядывал на врача. Он молод, ему хочется жить. Раны причиняют 
ужасные страдания, особенно та, что в живот. Ночью Горовский умер. 

На следующий день Штейнера посадили в газик и с 17 другими ранеными отправили в