"Докладываю Вам, что вместе с первым батальоном чехословацких частей в СССР 
уезжаю на фронт. Наш милый город Бузулук сопровождает нас на этом пути в бой 
девизом: "Смерть немецким оккупантам!", который написан на ленте, подаренной 
городом и прикрепленной к нашему боевому знамени. С этим девизом и твердой 
волей последовать прекрасному примеру героической Красной Армии мы пойдем в бой.
 Мы сделаем все, что будет в наших силах, чтобы заслужить доверие Верховного 
Главного Командования Красной Армии и жизнь в свободной Чехословацкой 
Республике. В этом своем решении мы будем неустанны до тех пор,пока не победим".
 

Такой рапорт мы послали Советскому Верховному Главнокомандующему, когда наш 
эшелон № 22904 следовал на фронт. 979 воинов, из них 38 женщин, которых Лондон 
категорически запрещал нам брать на фронт, в раскрытые двери вагонов смотрели 
на советскую землю, еще недавно находившуюся под фашистской оккупацией. Следы 
пожарищ, разрушений, варварского разбоя. Мы вспомнили свою родину, стертые с 
лица земли Лидице и Лежаки{9}, 42 тысячи убитых фашистами мужчин, женщин и 
детей за год господства Гейдриха. И когда мы вспоминали все это, нам казалось, 
что эшелон идет слишком медленно. Большинство личного состава 1-го 
Чехословацкого отдельного батальона, сформированного в СССР, впервые увидело 
войну так близко. Некоторые - преимущественно политические эмигранты и 
военнослужащие из бывшего лагеря в Броновицах - пережили ожесточенные 
бомбардировки гитлеровской авиации, которой подверглись города Польши в течение 
семнадцати сентябрьских дней польской трагедии 1939 года, участники испанских 
боев еще не забыли ужасов гражданской войны и фашистской интервенции в Испании. 
Однако опустошенная советская земля - это было страшнее. Следы хозяйничанья 
оккупантов взывали к мести, звали на решительную борьбу, предупреждали против 
малейшего промедления. Они говорили о том, что фашистская угроза смерти нависла 
не над тысячами и сотнями тысяч людей, а над целыми нациями, прежде всего над 
славянскими народами. И мы рвались на фронт, чтобы схватиться с врагом, чтобы 
громить его, бить, карать. Нашим девизом было - не щадить врага, как это делало 
войско Яна Жижки 500 лет назад. 

Снег прикрыл глубокие раны на земле Украины, десятки Лидиц и Лежаков, могилы 
повешенных, замученных, расстрелянных. Он запорошил и то, что осталось от 
разбитых немецких дивизий. Фашисты познали силу советских войск, о которых 
агенты Пики и офицеры Андерса не раз нам твердили, что они не устоят и 
капитулируют. 

В одиночку или группами по дорогам тащились пленные: немцы, итальянцы, венгры. 
Их направляли в лагеря для военнопленных, где своим трудом они должны были хотя 
бы частично возместить ущерб, нанесенный ими стране. 

2 февраля 1943 года по радио было передано сообщение Советского Верховного 
Главнокомандования о ликвидации на Волге фашистской группировки. Было взято 91 
тыс. пленных во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом. Восторг и ликование 
охватили воинов 1-го Чехословацкого батальона. Разгром немецко-фашистских войск 
на Волге знаменовал крупное поражение вермахта и решающий поворот событий не 
только на советско-германском фронте, но и в ходе всей второй мировой войны! 
Советские войска стремительно и победоносно продвигались на запад, сражаясь за 
себя, за нас, за Европу, за весь мир. Под впечатлением победы советских войск и 
той страшной картины, которую мы увидели из дверей наших вагонов, личный состав 
батальона по инициативе работников просвещения приступил к сбору денег на 
собственные, чехословацкие танки. 

Первый решили назвать "Лидице", второй - "Лежаки". Рудольф Ясиок отдал все, что 
имел. 

- Что значат эти деньги для фронта? - сказал он и достал из кармана последние 
10 рублей. Однако вдруг отвел руку. Что такое? 

- Я вношу деньги с условием. Да, с условием, что в первом танке буду я! 

Условие принято, скреплено рукопожатием командира. Славный танкист вышел 
позднее из нашего Рудольфа Ясиока. Смертью храбрых пал он осенью следующего 
года на Дукельском перевале, в 100 метрах от чехословацкой границы. 

Эшелон подходил к Острогожску. Чем ближе к фронту, тем больше развороченных, 
сожженных фашистских танков, бронетранспортеров, автомашин, самолетов. И тут же 
трупы, множество трупов оккупантов. 

Острогожск! 

Нас встретил командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков. В 
день прибытия батальона в Острогожск взвод ротмистра Франтишека Ружички, 
усиленный отделением станковых пулеметов, провел занятие: "Наступление на 
Острогожский вокзал". Командующий фронтом, внимательно наблюдавший за атакой, 
остался очень доволен умелыми действиями наших воинов. Он крепко пожал руку 
Ружичке и сердечно поблагодарил его. 

Обращаясь к личному составу батальона, генерал-полковник Голиков сказал: