Железнодорожное полотно будет, мол, исправлено только к утру. 

"Как это лучше сделать? - размышлял надпоручик Кухта по дороге на вокзал. - 
Если бы навесить на грудь какой-нибудь гитлеровский металл - тогда другое дело. 
Ну ладно, будь что будет. Надо только подойти четким военным шагом, резко 
вскинуть правую руку и произнести ненавистное фашистское приветствие". 

В комнате начальника станции сидел, развалившись, толстый обер-фюрер СС. Он 
кричал: 

- Это свинский саботаж... Вас всех нужно арестовать и поставить к стенке! 

В этот момент вошел "союзнический" офицер, вытянулся и по всей форме 
приветствовал гитлеровца. Эсэсовец спросил, что произошло, почему поезд не идет 
дальше. Надпоручик Кухта подтвердил сказанное железнодорожниками. Мол, в этом 
краю партизанские банды причиняют изрядные неприятности. Однако господа могли 
бы воспользоваться гостеприимством офицеров местного гарнизона, переночевать в 
казармах, а завтра продолжить путь. Утром железнодорожное полотно обязательно 
будет исправлено. 

Немецко-фашистская миссия перебралась в казармы. Прежде чем отправиться спать, 
эсэсовцы выставили на лестнице своих часовых. Надпоручик Кухта облегченно 
вздохнул. Но когда следует начать действовать? Это должны решить Величко, 
Бацилек и Лях. Кухта на мотоцикле помчался в Склабин. 

Совещались недолго. Партизанские командиры приняли решение: 

- Утром захватить эсэсовцев и доставить к нам в штаб. При попытке к 
сопротивлению принять все меры. Ясно? 

- Ясно, захватить в плен. 

Но как? Об этом надпоручик не спросил - надо решать самому. Командиры подали 
ему руку и пожелали удачи. 

По пути в Мартин у надпоручика все еще звучали в ушах слова Величко, сказанные 
при расставании: "Это ваше первое боевое задание, товарищ Кухта!" Он обратился 
к нему как к товарищу, веря, что задание будет выполнено. Кухта мысленно 
выбирал из своей роты самых надежных людей. Ротный Летко бесспорно. Но кто же 
еще? Только бы ребята не испугались! Ведь им впервые придется поднять оружие 
против отборных головорезов третьей империи. 

Надпоручик Кухта разбудил ротного Летко и изложил ему свой план: 

- Рано утром, прежде чем господа встанут, ты со взводом автоматчиков ребят 
выберешь сам! - будешь во дворе казармы проводить строевые занятия. Разумеется, 
с заряженными автоматами. 

Надпоручик взял лист бумаги и карандаш и набросал план операции. 

- Я буду их сопровождать, когда они будут выходить из казармы. Вот тут они спят,
 тут двор, вот это ворота, а тут стоят часовые. Вы занимаетесь здесь. Как 
только они поравняются с вами, я крикну по-немецки: "Hande hoch!"{16}. Ясно? 
Если они не поднимут руки, откроете огонь... 

В ту ночь Кухта не мог заснуть. События последних дней проносились у него в 
голове, словно кадры кинофильма. Вот он видит перед собой спящего Летко. "Все 
ли он понял? Не выстрелит ли кто-нибудь из ребят раньше времени? Не расстроят 
ли эсэсовцы наши планы? Вероятно нет, ведь должны же они выйти из дому. А что 
делать, если вдруг они пойдут группами? Или если поставят меня в середине? Ведь 
это вполне вероятно. Нет, прошу извинения, ведь я тут дома, а вы - наши гости!" 


Да, рискованно, но на попятный идти нельзя. "Это ваше первое боевое задание, 
товарищ Кухта!" - вспомнил он слова Величко. И почему так медленно тянется 
время... Любой фронтовик знает, что такое ожидание перед атакой. Нет, это не 
страх, скорее нетерпение. Ты веришь, все окончится благополучно, но хочется,.
чтобы это осталось уже позади. 

Наконец господа встали. Адъютант сообщил, что завтракать в казарме они не будут 
и что господин надпоручик должен немедленно проводить их на вокзал. 

Вот они спускаются со второго этажа во двор. Кухта открывает дверь и пропускает 
их одного за другим. Далее все идет по плану. 

Вдруг к нему поворачивается эсэсовский обер-фюрер, тот, что накануне сидел в 
комнате начальника станции, и, указывая на группу словацких солдат с автоматами 
в руках, раздраженно спрашивает: 

- Что это значит?