несколько сараев и подожгли эти строения. Находившиеся в них сотни людей 
погибли в страшных муках. Затем фашисты сожгли остальные дома села, 
предварительно захватив с собой все ценное. Всего в Чешском Малине было зверски 
замучено 400 жителей, из них 374 человека чешской и 26 человек польской 
национальностей. Волынские чехи тогда ясно поняли, кто является их злейшим 
врагом и кто должен нести ответственность за эти злодеяния. 

В течение трех дней бригада сосредоточилась в Тетиево, оттуда по железной 
дороге через Казатин, Бердичев, Полонное, Славуту и Здолбунов она была 
переброшена в район городов Ровно и Луцка. 

Передислокация заняла восемь дней. На всем протяжении нашего пути, как и прежде 
на пути из Бузулука к Соколово, перед глазами бойцов проплывали опаленные 
войной, опустошенные земли. Такая же точно картина наблюдалась и в середине 
марта во время продвижения бригады к восточной и северо-восточной границе 
Чехословакии. 

В начале 1943 года мы находились от родины на расстоянии 2500 километров. 
Отсюда из Волыни до родных земель оставалось всего 420 километров. В те дни я 
находился в Москве. После переговоров с заместителем Советского Верховного 
Главнокомандующего я возвратился обратно. Бригаду застал уже в пути. 

На станции Полонное, выйдя в тамбур штабного вагона, я услышал чешские песни. 
Они неслись из поезда, подходившего к станции. Паровоз дал свисток, приветствуя 
наш эшелон, тормоза заскрипели, и поезд плавно остановился. Теперь песни 
зазвучали громче, к тому же я увидел развевающиеся на вагонах чехословацкие 
флаги. 

- Кто вы такие? - спросил я группу юношей в штатской одежде, которые 
выглядывали в открытые двери товарного вагона. 

- Волынские чехи, - последовал дружный ответ. - Куда направляетесь? 

- В Ефремов, - ответили из "теплушки". 

- Кто же вас туда послал? 

Ребята замялись, переглянулись и ничего не ответили. Юноши (это были 
добровольцы) смотрели на меня с любопытством и, казалось, что-то скрывали. 

- Так кто же вас туда послал? - снова спросил я уже более настойчиво. 

- Военная миссия, - последовал ответ. 

И мне сразу все стало ясно. Больше я никого ни о чем не спрашивал. Да в этом и 
не было необходимости. Не знаю почему, вероятнее всего по опыту наших 
взаимоотношений с военной миссией и эмигрантским правительством в Лондоне, я 
сообразил, что здесь что-то неладно. Мне сразу показалось, что это какой-то 
вредительский акт. Вскоре мои предположения полностью подтвердились. 

Генерал Ингр, едва узнав о том, что мы получили согласие Советского 
правительства набирать добровольцев среди волынских чехов, дал распоряжение 
начальнику военной миссии генералу Пике направить на Волынь своего 
уполномоченного. Этому уполномоченному поручалось проводить набор добровольцев 
и отправлять их отдельными группами в город Ефремов. Чехи, проживавшие на 
Волыни, с радостью, даже с энтузиазмом, восприняли известие о возможности 
сражаться с гитлеровскими разбойниками на стороне Советской Армии. Достаточно 
сказать, что свыше 12 тыс. человек изъявили желание встать в ряды чехословацких 
воинов. Если бы военная миссия направила их всех в Ефремов, расположенный на 
расстоянии свыше 1000 километров от Волыни, то сколько бы времени ушло на 
переброску этих групп туда, а затем обратно на фронт. Мы собирались обучать 
добровольцев непосредственно в прифронтовой полосе, с тем чтобы они находились 
ближе к районам боевых действий и не теряли времени на длительные переезды, 
столь сложные и трудные в обстановке воины. 

Я тотчас направился к военному коменданту станции и показал ему телеграмму 
Советского правительства. В ней было ясно указано, что 1-я Чехословацкая 
бригада должна передислоцироваться на Волынь и провести там набор и частичную 
мобилизацию местных чехов для включения их в состав своих частей. После того 
как военный комендант ознакомился с этим документом, я попросил, чтобы он 
распорядился поезд с добровольцами-чехами вернуть обратно. Моя просьба была 
удовлетворена. Железнодорожники быстро отцепили паровоз и подогнали его к 
хвосту поезда. Через несколько минут он отправился в обратном направлении. На 
всякий случай я попросил взять под контроль и другие железнодорожные линии, 
чтобы военная миссия, возглавляемая Пикой, не смогла ими воспользоваться для 
отправки чешских юношей на восток. 

Вероятно, генерал Пика пожаловался эмигрантскому правительству, что, дескать, 
генерал Свобода задержал в своей бригаде 2000 чехов из Волыни. Военного 
министра генерала Ингра это не на шутку рассердило, и он распорядился: