Еще до рассвета установили возы двойным четырехугольником в восемь рядов и 
наложили на них пожитки. В середине четырехугольника поместили артиллерию и 
конницу. Пехоту поставили на флангах; левым командовал Калиновский, правым - 
Потоцкий. Прежде, чем тронуться в путь, Потоцкий позвал Микиту.

- Слушай, казак, - сказал он ему, - ты поведешь нас по самому безопасному пути 
и за это получишь в награду столько червонцев, сколько сам пожелаешь, да еще 
угодье в придачу. Только берегись: если ты окажешься плохим проводником, я велю 
отсечь тебе голову.

- Слушаю, ясновельможный пане, - с низким поклоном отвечал Микита. Глаза его 
хитро блестели под опущенными ресницами.

Потоцкий перед отъездом выпил порядочную дозу горилки и сел в карету, откуда не 
мог видеть, что делается вокруг. А верстах в десяти от обоза за ними по пятам 
следовали татары и казаки. Солнце пекло невыносимо. Вся степь накалилась, паны 
едва двигались в своих тяжелых латах... Вдруг сзади них пронесся знакомый 
татарский крик "Алла", и тучи татарских стрел ударили в обоз. Затем раздался 
сильный залп, и татары с казаками, как вихрь, набросились на задние ряды, 
отрезали несколько возов от обоза, не взирая на польские выстрелы, и вместе с 
добычей отступили назад. Несколько раз повторялся такой же набег, и каждый раз 
казаки с татарами что-нибудь увозили с собой.

Наконец вдали показалось село Гроховцы. Отряд драгун, двигавшийся на одном из 
флангов польского войска, единственный русский отряд, остававшийся еще у 
Потоцкого, последовал примеру своих братьев. Быстрым движением драгуны 
повернули назад, присоединились к казакам и дружно напали вместе с ними на 
польский обоз.

В это время Галаган делал свое дело: он свернул на тропинку и повел войско в 
лес. Калиновский был близорук; он не сразу разобрал, в чем дело. Но когда по 
пути стали попадаться срубленные деревья, он выскочил из кареты.

- Где проводник? - прокричал польный гетман.

Несколько жолнеров бросилось вперед, навстречу им уже бежала стража, окружавшая 
Микиту.

- Засада, пан гетман! - кричали они. - А впереди крутой спуск.

- Да где же, наконец, проводник? - снова крикнул Калиновский.

- Его отбили казаки! - закричали жолнеры.

Калиновский бросился к карете Потоцкого; тот сладко спал, покачиваясь на мягких 
подушках.

- Да проснись же, наконец, и опомнись! - волновался польный гетман, 
бесцеремонно вытаскивая коронного. Потоцкий никак не мог прийти в себя.

- Что такое? Как смеют меня беспокоить? - отбивался он, протирая глаза.

Калиновский быстро в сильных выражениях передал, в чем дело, и у Потоцкого 
сразу выскочил хмель из головы.

- Назад! - командовал он, очевидно еще не сообразив, что назади такая же 
опасность, как и впереди.

- Вперед, - крикнул Калиновский, - за мной!

Обоз в недоумении остановился, не зная, кого слушать. Правый фланг пехоты 
повернул было назад, между тем как левый по приказу своего командира двинулся 
за ним вперед. Произошел полный беспорядок, командиры левого фланга ссорились с 
командирами правого, догоняли друг друга, ворочали назад, а казаки подступали к 
обозу все ближе и ближе. Корецкий, находившийся в четырехугольнике со своими 
двумя тысячами жолнеров, несколько минут молча посматривал на всю эту суматоху 
и, по-видимому, что-то соображал. Дорога шла верстах в трех от леса, его 
быстрая конница могла проскакать это расстояние в несколько минут. Весь 
татарский табор был в тылу обоза, следовательно, если немного взять в сторону, 
можно миновать и татар, и казаков. Конечно, будет погоня; но все-таки хотя 
часть отряда будет спасена.

- Храбрые воины! - крикнул он своим жолнерам, - нечего теперь и думать о 
спасении обоза, пробьем себе дорогу, слушайтесь только меня, теперь я ваш 
гетман. Гей, кто за мной?

- Пан Корецкий нас погубит! - крикнул Калиновский, слышавший слова пана.

- Ни с места! - кричал ему Потоцкий.