Атаманы и казаки думали, что суд кончился, и, кланяясь, проговорили:

- Прощай, вельможный пане!

- Прощайте, панове молодцы, прощайте, да нас не забывайте.

И крикнул при этом на весь двор:

- Гей, сторожа, киев!

Вмиг сбежались слуги и принесли целые связки палок.

- Ну-ка, ложись, братец! - обратился кошевой к Никите, - мы тебя поучим, как 
упрямится и правду не уважать.

- Смилуйся, вельможный пане! - закричал Никита не своим голосом.

- Нет, братец, теперь уж нет помилования.

Никиту схватили и отсчитали ему палок пятьдесят, пока кошевой не крикнул: 
"Довольно!"

Сторожа подняли палки на плечи, а казаки придержали Никиту, ожидая последнего 
решения.

- Согласен ты теперь, братец, заплатить казаку столько, сколько следует?

- Все заплачу, вельможный пане, что прикажешь.

- Ну, так сейчас же и расплачивайся на моих глазах, - приказал кошевой, - а кии 
пойдут тебе в пользу, чтобы ты в другой раз не мудрствовал, не упрямился. А 
может быть тебе и еще прибавить?

- Нет уж, вельможный пане, будет с меня и этого, на век хватит, пробормотал 
Никита.

- Ну, будет, так будет! Отпускайте, хлопцы, казака на волю, а палки прячьте 
подальше. Где же твои деньги, расплачивайся!

Но у Никиты денег при себе не оказалось. Тогда кошевой обратился к атаману 
Никитиного куреня.

- Пан атаман, - принеси сейчас деньги из твоего куреня и удовольствуй 
обиженного, а со своим хлопцем ведайся потом, как знаешь.

- Ну, уж погоди же ты, Ивашко, - прошипел Никита, выходя следом за своим 
противником. - Будешь ты меня помнить, отзовутся и тебе кии, что я получил 
сегодня.

Ивашко оглянулся на него, но ничего не ответил.

Прошло еще несколько дней. Ивашко ездил на остров со всеми предосторожностями, 
предупреждал Катрю и Олешку, чтобы они по возможности не выходили из своей 
пещеры.

Раз как-то Олешка встретила Ивашка перепуганная и объявила, что сегодня на 
острове был какой-то казак. Он видел ее и Катрю.

- Какой же это был казак? Высокий, с рыжим чубом и рыжими усами?

- Он самый! - подтвердила Олешка.

- Ну, беда! - Пропала моя головушка! Это мой первый враг, Никита. Теперь он уже,
 наверное, донес на меня. Прощай, Катря, голубка моя, по тех пор ты своего 
казака и видела.

- Бежим, Ивашко! - предложила Катря.

- Сразу не убежишь, а уж Никита ждать не будет. Одна надежда на милость казачью,
 быть может, и простят.

Со слезами проводила Катря своего жениха.

- Мамка, что же я буду делать? Нельзя же так сидеть, надо как-нибудь помочь 
горю.

- А вот подумаем, поразмыслим, может, что и придумаем, - отвечала Олешка.

Ивашко не ошибся. Только что он вернулся домой, его тотчас же арестовали и