- Не знаю, не знаю! - повторял он. - На нас на всех какой-то страх напал. 
Сегодня дурной день, мои воины ни за что не пойдут биться. Останься у меня мы 
подумаем вместе, а завтра опять пойдем на поляков.

Хмельницкий остался. В ночь хан двинулся дальше.

- Что же это значит? - спросил гетман.

- Я видел дурной сон! - говорил хан. - Да и как я буду воевать с поляками, они 
слишком сильны; они уже и теперь взяли в плен моих мурз, а у меня никого нет в 
обмене. Вот я и удержу тебя.

- Ты думаешь держать меня в плену? - спросил Хмельницкий. - За меня будет 
мстить все запорожское войско.

- Я пошутил, - отвечал хан. - Я возьму за тебя только выкуп. Надо же мне 
покрыть издержки этого похода. Пошли твоего писаря, пусть он соберет восемьсот 
тысяч талеров и привезет их в орду, тогда я отпущу тебя.

- Гетману больше не останется ничего другого делать, - советовал Выговский, как 
согласиться на предложение ханского величества. Я возьму эти деньги из 
Чигиринской казны, пусть только гетман даст удостоверение за своей подписью. 
Все это займет недели две времени, а две недели казаки продержатся под 
Берестечком. Затем можно будет отступить и основательно обдумать условия союза 
с Москвой, так пан гетман теперь сам видит, что нельзя рассчитывать на 
вероломную дружбу татар.

Хан милостиво отпустил выговского, а с Хмельницким обращался, как с дорогим 
гостем. По приезде в орду даже устроил в честь Хмельницкого торжество.

Для твоей же пользы держу тебя здесь, - говорил он Богдану. - Как бы ты 
пробрался теперь в свой лагерь? Ты, горячая голова, попался бы в плен к ляхам, 
а у меня ты в безопасности. Привезут деньги и я отпущу тебя с честью.

Хмельницкий закусывал губы, принимал смиренный вид, но в душе он готов был 
разорвать на куски своего вероломного союзника.

В последних числах июля приехал Выговский с деньгами. Гетман так обрадовался, 
что бросился к нему на шею и сжал его в своих мощных объятиях.

- Пан гетман задушит своего верного слугу, - шутя заметил тот, потирая плечи.

Хан повеселел, получив выкуп, и устроил гетману торжественные почетные проводы. 
Он хотел дать ему отряд, но Хмельницкий, опасаясь нового предательства, уехал в 
сопровождении пяти мурз и небольшого отряда казаков, приехавших с Выговским.

- Куда же мы направим свой путь? - спросил войсковой писарь.

- На Украину, конечно, на Украину! Моя душа не будет покойна, пока не узнаю, 
что сталось с моим войском.

- В Чигирине ничего не слышно, - отвечал Выговский. - Носятся какие-то неясные 
слухи, что казацкое войско потерпело поражение; но мне некогда было проверить 
их.

- Скорей, скорей! - в тревоге торопил Хмельницкий.

Он скакал день и ночь, почти не останавливался, угрюмо молчал, когда обращались 
к нему с вопросами, наконец достиг местечка Паволочи. Гетмана окружила густая 
толпа народа. Тут еще никто не знал о поражении под Берестечком, и все дивились,
 видя Хмельницкого одного без полковников и войска.

- Отчего, твоя милость, идешь один? - с беспокойством спрашивали его. - Что это 
значит?

Хмельницкий принял беспечный вид и старался успокоить горожан.

- Ничего, ничего! - отвечал он. - Я оставил против ляхов сильное войско и оно 
может долго обороняться, хоть три месяца.

- А Радзивилл не придет к нам? - спрашивали обыватели.

- Нет, нет! Он охраняет только границу Литвы, - отвечал гетман. Он остановился 
в Паволочи отдохнуть в ожидании ханской помощи. Хан обещал тотчас после его 
отъезда собрать отряд и послать вслед за ним.

На душе у гетмана было очень неспокойно.

- Гей, хозяйка, горилки мне покрепче! - то и дело кричал он женщине, у которой 
остановился.