Що ви свое товариство на вiкi втеряли?

Прошло почти два года, а волнения в Украине все не унимались. В начале февраля 
1651 года Потоцкий и Калиновский, вернувшиеся из плена, снова получили 
начальство над тридцатью тысячами кварцяных жолнеров. Они отправились с этим 
войском в Подолию и стали: Потоцкий под Каменцом, а Калиновский у Бара. Они 
рассылали универсалы жителям, что будут только усмирять волнения и разгонять 
загоны, но ни казаки, ни обыватели им не верили. Казацкий полковник Нечай 
собрал до трех тысяч войска и двинулся на Бар, не обращая внимания на 
запрещение воеводы брацлавского Ляндскоронского. В местечке Красном, не доходя 
Бара, Нечай остановился, чтобы справить масленицу. Он любил погулять и выпить и 
не хотел пропустить удобного случая. Казаки предостерегли его: "Гей, пане Нечаю,
 как бы ляхи не пронюхали!"

- А вот я пошлю моего доброго хлопца сотника Шпака, пусть сидит в Ворошиловке, 
стережет ляхов и, как увидит их, даст мне знать!

Сотник Шпак отправился в Ворошиловку, но один из ворошиловских крестьян, лях 
родом, в тот же вечер прибежал к Калиновскому и сообщил ему:

- Казак Нечай празднует со своими масленицу в Красном, а в Ворошиловке сидит 
сотник Шпак и сторожит пана.

Калиновский тотчас собрал военный совет. Паны решили напасть сперва на 
Ворошиловку, а потом и на Красное.

Было прощальное воскресенье. Нечая кто-то из крестьян пригласил в кумовья, и он 
отправился на крестины.

- Не лучше ли, пане атамане, держать тебе коня в седле да саблю под эпанчой, 
как бы не обошли тебя ляхи, - говорили казаки.

- А на что у меня Шпак? - весело возражал полковник, - зачем я его посадил 
настороже? Чуть зашевелятся ляхи, он тотчас даст мне знать.

- Твое дело, батько! - согласились казаки.

Их тоже привлекали пиво и горилка на крестинах, и они запировались до глубокой 
ночи.

Между тем Калиновский, с отборным отрядом немцев драгун и польской конницей, 
неслышно подкрался к городу и перебил подвыпивших сторожей. Жолнеры открыли 
ворота, расставили вокруг города драгун и впустили в город конницу. Вдруг 
залаяла одна собака, другая, третья, сонные горожане повысунулись из окон и 
увидели ляхов. Весь город в одну минуту ожил. Кто-то ударил в набат. Жители 
побежали, казаки, не бывшие на крестинах, схватились за сабли и бросились на 
жолнеров. Побежали за Нечаем; он сидел еще за ужином.

- Бежим, батько! Ляхи завладели городом...

Нечай вскочил из-за стола и, топнув ногой, закричал:

- Бежать? Чтобы казак Нечай побежал и погубил славу казацкую. Гей, коня, джура! 
Вырежем всех ляхов до одного!..

Второпях джура стал седлать коня, подпруги оборвались.

Нечай оттолкнул джуру и вскочил на неоседланного буланого. Он выехал за ворота 
и бросился в ту сторону, откуда доносились крики.

- Бейте, хлопцы, бейте ляхов, как курей! - кричал он.

Сам бросился на хорунжего, вырвал у него знамя, бросил его и стал топтать конем.
 Увидев своего батька, казаки еще усерднее принялись рубить врагов, а горожане 
забрались на крыши, на заборы и стали стрелять в ляхов. Жолнеры пришли в 
беспорядок, бежали и казаки погнали их за городские ворота. Вдруг совершенно 
неожиданно подоспело подкрепление, свежий отряд поляков ворвался в город и 
зажег его с нескольких сторон. Как лев, бился Нечай, кровь лилась из него 
ручьями, а он все махал саблей и не отдавался живым. Казаки столпились около 
умиравшего батька и защищали его от наступавших ляхов. Им удалось унести его в 
замок.

Он еще дышал и тихо проговорил окружавшим его казакам:

- Прощайте, хлопцы, не поминайте лихом! Кто из вас останется в живых и вернется 
домой, снесите поклон моей матери, скажите ей, чтоб не тужила больно... да 
схороните меня... не давайте ляхам на поругание...

Казаки со вздохом поклонились телу умершего батька и заперлись в замке. Трое 
суток по обычаю отпевали попы Нечая и на четвертые сутки собрались его